Решительно нужно было выбираться отсюда. Уиллем знает эти подземелья как свои пять пальцев, но скованный по рукам и ногам за закрытыми тяжеленными дверями допросной камеры он вряд ли бы смог что-то сделать. Если бы он только смог достучаться хоть до кого-то из своих парней... Но самые лояльные из них уже, наверняка, украшают собой сточные канавы и поблескивают латами в лунном свете.
– Капитан...
– Кто здесь? – тихо шепнул Уиллем, отвлечённый от размышлений.
– Капитан...
– Хм... Третья дверь справа... – догадался Берро.
Едва различимое шлёпанье босых ног по холодному мокрому камню становилось отчётливее с каждой секундой. Некто очень тихо подбирался к камере Уиллема, затем просунул худые руки к решётке на двери камеры и заглянул сквозь прутья краем глаза. Медленно, словно крадущийся дикий кот, неизвестный скользнул вниз по двери, издавая лёгкий шорох, после чего послышался металлический лязг и скрежет. Спустя минуту двери камеры капитана медленно, почти без скрипа отворились и Уиллем смог увидеть своего спасителя. Им оказался совершенно измученный и изрезанный тщедушный человечек, в котором он едва смог различить одного из Бежевых Щитов. В полной темноте он почти что никак не видел его лица, но капитану показалось определённо странным то, как разговаривал этот стражник.
– Вам надо уходить, капитан... – тихо шептал он, как будто ему что-то мешало говорить нормально.
– Ты сможешь отцепить меня от пола? Как тебя зовут?
– Макс... Я попробую... – ответил человечек и всё также тихо подкрался к цепям капитана.
– Что здесь происходит, Макс? Как ты смог сбежать?
– Ключ... Украл ключ и спрятал его под каменной кладкой... Они убьют вас, капитан. Или Усмирят, что не сильно лучше смерти...
– Как ты нашёл меня? – тихо шептал Уиллем.
– Они говорили, что вы здесь. Что привели вас сюда этим вечером. Я и подумал, что если не спасу вас, то пропадут все наши усилия...
– Что за Усмирение? Один из стражников говорил мне об этом.
– Не все стражи или Бежевые Щиты добровольно согласились стать частью Церковников Малефикар. Те из них, кто сопротивлялся и высказал одобрение вам и другим Советникам, прошли обряд Усмирения и стали частью Ордена Усмирённых. Их неделями могут пытать, истязать и морально изламывать их. Проповеди и обряды не прекращаются ни на минуту, их пичкают каким-то наркотиком, отчего они звереют как черти и здраво соображать уже не могут. – человечек тихо шептал, истекая слюной, и аккуратно орудовал тонким шилом с небольшим подобием отмычки в замке на цепях капитана. – Они все ломаются, капитан... А как только ломаются, то как и все Служители лишаются зубов, как и цельного рассудка.
– Это от недостатка зубов ты так говоришь? – тихо шептал в ответ Берро.
Человечек напрягся, громко сглотнул слюну, которая текла по его подбородку, и ещё шустрее стал копаться в замке.
– Ответь, Макс.
– Самых буйных они... – руки Макса заходили ходуном, отчего он даже выронил маленькую отмычку, сделанную из куска проволоки. – Господь Создатель... Как диких лошадей...
– Что они делают, Макс? - не унимался Берро.
– Раскалённым мундштуком, на манер конского, прижигают твой рот и на затылке заковывают. Щёки накрепко срастаются с этим куском железа, что в рот пропихивают. Не закрывается рот... как бешеное животное вынужден истекать слюной и кровью... – стоило ему договорить, как замок поддался и громко загремев цепями свалился на каменный пол, наделав шума.
– Чёрт возьми... – Уиллем прислушался и услышал топот одинокого стражника, который быстро приближался к ним.
Тело капитана затекло и очень уж плохо слушалось. Макс, услышав топот, испуганно влетел под небольшой стол и сбился в комок, словно шерстяной клубок.
– Ах ты собака... – рявкнул стражник, после чего, обнажил деревянную дубину.
Капитану не оставалось ничего другого, кроме как притворится вялым и слабым, чтобы стражник подошёл поближе. Стоило ему сделать так, как хотел Уиллем, в его торс тут же прилетело несколько сильных ударов, отчего он согнулся пополам. Всего момент – и голова стражника встречается с каменной стеной.
Шуму было много. На возню в одной из камер начали стягиваться и другие стражники, тем более, что в полной тишине разносимые эхом звуки борьбы особенно явно выделялись. Уиллем с минуту разминал ноги, чтобы разогнать кровь в теле, после чего медленно выглянул из камеры, прихватив с собой дубинку.