Как мало надо для счастья. На моём столе лежал приз.
- Дай посмотреть!
- Это кто, а?
- Красиво…
- Круто, держи.
Когда каждый сосед дежурно полапал мою прелесть, я проморгалась и попыталась разобраться – чем меня, собственно, одарили. Владимир Набоков. Ничего не говорящее имя. Я раскрыла книгу. Стихи. Полистала. Ещё и проза. Тонкие летящие иллюстрации.
И я открыла посередине. Всегда так делайте, когда хотите проверить – стоящая книга или нет.
«На годовщину смерти Достоевского…
Скучновато. Достоевского я ещё не читала, но его портрет в кабинете литературы не сулил ничего хорошего – угрюмое худое лицо, борода клином и всё это – на мрачном коричневом фоне. Кто-то нам рассказывал, что в тюрьме он сам вырезал деревянное кресло с подлокотниками в виде топоров. Невесёлый, должно быть, был человек.
Садом шел Христос с учениками...
Меж кустов, на солнечном песке,
вытканном павлиньими глазками,
песий труп лежал невдалеке.
И резцы белели из-под черной
складки, и зловонным торжеством
смерти заглушен был ладан сладкий
теплых миртов, млеющих кругом.
Предчувствие меня не обмануло. Жуть жуткая. Только на ночь брату читать.
Труп гниющий, трескаясь, раздулся,
полный склизких, слипшихся червей.
Иоанн, как дева, отвернулся,
сгорбленный поморщился Матфей...
Но, однако же, это затягивало, как затягивает фильм ужасов. Я не могла оторваться от странного чтива и уже не слышала, что там ещё говорила Гринбаум.
Говорил апостолу апостол:
«Злой был пес, и смерть его нага, мерзостна...»
Христос же молвил просто:
«Зубы у него — как жемчуга...»
Стоп. Это как? Тут только что говорилось о тлене и разложении. Зубы-жемчуга?
Я перечитала ещё раз. Потом ещё.
И закрыла книгу. Потому что прозвенел звонок. Урок был последним, и все ринулись в раздевалку.
До меня дошло на полдороге домой. Дошло и застряло навсегда в голове.
В самом гадком и мерзостном можно и нужно увидеть прекрасное. Надо только хотеть это увидеть.
И спустя годы я поняла – Достоевский мог. И мог Набоков. И могла, конечно же, Софья Максимовна Гринбаум, которая радовала нас так недолго. Через несколько лет тяжёлая болезнь унесла её.
Её единственный сын сейчас живёт в Израиле. Это всё, что я знаю о её семье.
А книжка Набокова стоит до сих пор на самом видном месте в старом книжном шкафу. По одну сторону от неё – «Моби Дик», любимая книга мужа, по другую - «Мастер и Маргарита». Подходящие соседи, мне кажется.
Эпизод 2 Снег
Думаете так просто ответить на вопрос – что острее всего запомнилось из школьной жизни?
Нет, за рюмкой чая в хорошей компании – да, конечно!
- А помнишь… Вот был прикол!
- А помнишь, как рыжему мусорку на голову?
- А как завуч шлёпнулась?
- Ахаха! Гы-гы-гы!
А теперь промоделируем другую ситуацию.
Через двадцать лет вам встречается ваш школьный учитель и спрашивает об этом самом. А это человек, к которому вы всегда относились весьма положительно и вспоминали с теплотой. Что ему расскажете? Про мусорку на чьей-то башке? Про спрятанную в туалете сменку? Про драки?
Нет. Вы будете врать.
И вам не будет стыдно, потому что это вроде бы и не враньё. Ведь было же, было на самом деле…
Вы расскажете про творческие вечера и про поездки в музеи, и про грамоту за успехи в чём-то там, и про таких хороших друзей. Да, и про учителей не забудьте! Это самое главное. Это прямо бальзам на душу.
Покопайтесь в памяти – там точно есть такие файлы. Они аккуратно хранятся на своих полочках, их можно разархивировать и удивиться – вот это да!
Только это не то, что врезалось в память остро и навсегда.
И только изредка учителя так удивляют, так озадачивают, что и за шумным столом, проржавшись, похлопав по спине соседа и закусив огурчиком, кто-то встрепенётся – а помнишь? И все примолкнут.
Историк у нас был пожилой. Он преподавал недолго, всего год, и вёл историю средних веков. Мы даже считали, что он старый, но дети в тринадцать лет весьма субъективны в таких оценках. Должно быть, ему было около шестидесяти, но, вполне возможно, гораздо меньше.
В школе одно то уже удивительно, что преподаватель – мужчина, а когда он ещё похож на учителя из старых фильмов, типа «Доживём до понедельника», это, скажу я вам, придаёт ему отдельную ноту романтизма. Поэтому он мне сразу понравился. И история средних веков мне нравилась. За лето я прочитала замечательные книги - «Айвенго» и «Чёрная стрела», а это многое объясняет.