- Да, он женился. Она красавица была - его жена. Крупная женщина, такую любить не страшно. Не то, что сикилявка мелкая, вроде мамаши твоей!
- Эй, ты мою мать не трогай! - возмутился я.
- Не оскорбляй Дусю! - поддержал Шеоннель.
- Так я про твою мамашу говорю, эльфенок, - уточнил кентавр, - это она, а не Дуська, бросалась на меня с определенными намерениями, Каннабиса обкурилась, и понесло ее. Кентавра захотела попробовать. Кстати, вы Каннабиса не желаете?
- Нет! - быстро среагировал Шеоннель.
- Не понимаю я, в чем смысл этой гадости, - поддержал я полуэльфа.
- Племянница у тебя красивая, - заявил Шеоннель и чему-то мечтательно улыбнулся. - Она эльфов никогда не видела?
- А откуда ей их видеть? - проворчал Иксион, - когда эти пакостники тут с делегацией были, мы всех наших двуногих девушек подальше отослали.
- Тогда понятно, почему я ей понравился, - задумчиво проговорил Шеоннель, - она с такими, как я, не знакома.
Иксион нахмурился. Переживает что ли за честь своей Ореи? Шеон на роль коварного соблазнителя не годится, но видимо заботливый дядюшка Икси считает иначе, поэтому я постарался сменить тему:
- Иксион, а как на вашем языке звучит Альпердолион? - поспешно спросил я. Помню, мать очень хохотала, когда он ей на ушко шепнул. Так что хороший вопрос. Уместный можно сказать.
Иксион перестал хмуриться, заухмылялся и поведал:
- Затраханск... к сожалению более подходящего слова в человеческом языке нет. Но поверьте, по-кентаврийски это звучит более смачно.
Я заржал. А Шеоннель наоборот загрустил.
- Вот так. Запердюлинск, Затраханск. Почему эльфов никто не любит?
- Потому что они ведут себя, как засранцы! - проворчал Иксион, - мы с ними уже много столетий конфликтуем из-за Каннабиса. А кто им мешает договориться с нами по-хорошему? Вот как Терин договорился? Мы не расисты, и продавали бы ушастым эту траву, если бы они сделали выгодное предложение. Но ведь нет! Они по-честному не хотят! Постоянно пытаются выкрасть рассаду, даже землю мешками таскают, думают, если на своей территории засыплют делянку, то Каннабис у них расти начнет. Не понимают глупцы, что не земля, а сама наша территория зачарована еще в те времена, когда среди кентавров были сильные маги. Вы, мальчики, наверняка, не знаете, что мы были первыми разумными, которые появились в этом мире. Мы сюда пришли из другого мира. Не спрашивайте, из какого, я не знаю.
- Может быть, из того, где мама родилась? - предположил я, - она говорила, у них есть легенды о кентаврах.
- У них и об эльфах легенды есть, - проворчал Иксион, - она помнится, брякнула, что в том мире ушастые называют себя перворожденными. Лживые засранцы!
- А может быть, в дусином мире они и были перворожденными? - предположил Шеоннель. - А возможно, они пришли из того же мира, что и вы?
- Чушь! Наши древние легенды не хранят ни одного упоминания об эльфах!
- Никто нас не любит, - сделал вывод Шеоннель и поднял на нас глаза, подозрительно заблестевшие от слез, - вы знаете, что с Рахноэлем твориться? Он боится! Я никогда не видел его в таком состоянии. Такое чувство обреченности и беспомощности. Представляете, он мне морду бьет, а сам даже не злится на меня, а боится, и еще на себя злится, потому что ничего изменить не может!
- Он тебя бил? - я удивленно вытаращил глаза, - он что, псих?
- Не меня он бил, а Налиэля, - возразил Шеон (будто это что-то меняет) - То есть он думал, что я Налиэль и ударил меня по лицу. Несколько раз. Орал, что Налиэль не справился, что от него толку никакого, он такой же осел, как и его жена... вы представляете? Он заставил маму снять опеку с Данаэли, когда ей было всего четыре года! И все для чего? Для того, чтобы подложить маму под Вальдора... а представьте, что Налиэль при этом чувствовал? Теперь мне хотя бы понятно, почему он меня так ненавидит.
- Слушай, Шеон, ты наплюй на это, ладно? - предложил Иксион, - эльфы, они всегда с приветом были. Все чистоту крови блюдут. И что в итоге? Закостенели в этом своем Затраханске, остальных разумных за низших держат. Не понимают, что эти "низшие" намного сильнее и мудрее их. Они стухли, Шеоннель! Ты самый прогрессивный эльф этого мира.
- Я полуэльф, - мрачно поправил Шеоннель и, после короткой паузы, добавил, - и я неудачник.
- Это с чего вдруг? - возмутился я, - мне тебе перечислить все, что ты сделал хорошего за последние несколько дней, или сам вспомнишь?
- Да, что я такого сделал? Так, глупости всякие, - отмахнулся Шеон.
- Ты мальчишку Андизара спас, - подсказал Иксион.
- Да, я подставил Налиэля, выставил его свиньей какой-то и Вайруса напугал.
- Но ты его в итоге вытащил и доставил к отцу, - возразил я, - считай, что это был подвиг.
- А покушение на Иоханну, это тоже подвиг? - проворчал Шеоннель.
- Ты не виноват. Тебя заколдовали. Так что забудь об этой истории. Кстати, где твоя Кошка?
- Я ее в Зулкибаре оставил. Дана боится, с Кошкой ей спокойнее.
- Дана - это твоя девушка? - заинтересовался Иксион.
- Сестра.
- Еще одна дочь Вальдора?!
- Нет, Лиафели, - уточнил я, - и Наливая... кстати, наливай, Иксион!
Мы чокнулись, кентавр в качестве тоста предложил выпить за успешную вылазку на территорию Рахноэля.
- Ты еще скажи, что это тоже подвиг, - расстроился Шеоннель.
- Подвиг, - серьезно подтвердил Иксион, - надо быть очень смелым, чтобы сунуться к этому ненормальному Рахни под видом Налиэля, который провалил задание.
- Он меня принимать не хотел, - пожаловался Шеон, - он любит подобное проделывать. Сам назначает аудиенцию, потом заставляет ждать в приемной несколько часов и все отменяет. Это, значит, чтобы подданный понервничал. Вот со мной, то есть с Налиэлем, он такое же проделать хотел. Я со стражей скандал устроил. Не знаю, из-за этого или по какой другой причине, но Рахноэль решил меня принять. Я всего-то пять часов прождал.
- Хм, а говорил, что сорок минут, - вспомнил я.
- Не хотел папу волновать. Он и так сильно нервничал. Соврал я ему, - признался полуэльф, - думаю, если бы я не начал со стражей задираться, то не принял бы меня Рахноэль так быстро. Судя по его настроению, с неделю бы промариновал.
- Но все-таки он тебя принял. И надавал тебе по лицу, - проворчал Иксион, - точно псих!
- Он чего-то боится. Я пока сидел, ждал, пообщался с некоторыми придворными. Они говорили, что правителю явился бог, то есть богиня. Прекрасная и страшная. Они долго беседовали за закрытыми дверями, а потом она забрала Кира. Рахноэль отдавать не хотел, но очень боялся и не посмел спорить. Я не поверил. Решил, что это бред. Господа придворные перебрали Каннабиса и рассказывают сказки. А потом я встретился с Рахноэлем и почувствовал его настроение, его страх и безвыходную злость. Я тогда подумал, что может быть, придворные правду говорят, и он, действительно, имел разговор с кем-то, кто гораздо сильнее его? Этот кто-то нарушил его планы, и отсюда такие эмоции. Вот знаете, когда ситуация выходит из-под контроля, и ничего сделать нельзя... вот такие у него эмоции были - злость от собственного бессилия. Но по лицу он мне надавал с большим удовольствием. А потом отправил в тюрьму и пообещал, что вечером придет посмотреть, как палач его на мне недавно изобретенные пытки продемонстрирует. Я испугался.
- Так и я бы на твоем месте испугался, - поспешно вставил я, заметив, что Шеон понуро замолк. - Ты что думаешь, боятся только трусы? Вот прибью любого, кто меня трусом назовет, но я боюсь, когда мне пытками угрожают. А когда пытают, еще больше боюсь.
- Ну, так это ты, - протянул Шеоннель, - у тебя вот даже бояться получается как-то... не унизительно что ли? Я помню, ты мне рассказывал, когда мы с девочками на кухне пили. Тебе страшно было даже, когда ты просто рассказывал, но все равно не возникало ощущения, что ты трусливая козявка. А я испугался именно как козявка трусливая. Я не люблю боль и боюсь.