Когда ящер наконец выкарабкался из логова и расправил, насколько позволяли стены кратера, свои обсидиановые крылья, три золотых воина бесшумно шагнули навстречу судьбе, и темный лес, по которому, тяжело дыша, сейчас бежали участники Великой Охоты, оглох от рыка когтистого исполина, и ослеп от столпа пламени, что взвился до небес.
***
Роберт проснулся. Была все та же ночь, та же луна. Где-то там, далеко-далеко, шумели колеса иногда проезжающих машин, и мысль, что кто-то сейчас сидит за рулем, пока он нежится в теплой постели, подсознательное знание этого факта баюкало каждого человека, и даже Роберта, несмотря на то, что ум его сейчас метался.
Простыни все еще были влажными, Дакара сладко спала, обнимая его руку. Он потянулся к тумбочке, повернул циферблат наручных часов к себе — с момента похода жены в душ прошло не более пятнадцати минут. Роберт сделал глотательное движение, успокаивая высушенную глотку, и попытался успокоиться сам. Всего лишь сон, но такой реальный. Неопровержимый. Совсем как воспоминания прожитых лет. Хотя, как они вместе с Адрианом заключили, Роберт внутри себя не проживал жизнь орка от детства до зрелости. Он сразу начал считать себя орочьим воином, с уже придуманной биографией. А теперь он смог заглянуть туда, куда его же мозг права ходить не давал — в древний кратер, где погибли трое воинов. На самом деле Лорнгрэйн всего этого не видел — он бежал вместе со всеми, и был одним из шести юношей, сумевших спастись из того злополучного леса. Всех остальных сожрал дракон.
Дыхание Роберта замедлилось, он лежал на спине, смотря в притушенную гладь белого потолка, и боясь самого себя. Что ж, веки были предательски тяжелы, и он решил рискнуть, засыпая вновь.
— И больше тебе ничего такого не снилось? Ни в ту ночь, ни до сих пор? — Спрашивал Адриан. Они стояли под пластмассовым навесом автобусной остановки, через который были видны круги брызг падающих сверху капель дождя.
— Ничего. Я так и не понял, сон это был, или кусочек той реальности, которую я так хотел уничтожить.
— Ну конечно же сон. Будь это рецидив, одним приступов галлюцинаций все не обошлось бы. Понимаешь, даже когда тебе кажется, что ты не думаешь о шизофрении — твое подсознание тревожит ее проблема. Иногда, чтобы увидеть ночной кошмар, достаточно во время чистки зубов увидеть паука на стене, что уж говорить про тебя.
— Ты прав, — Роберт сидел, сильно наклонившись, ловя лицом порывы свежего воздуха, загоняемые под козырек ливнем.
— Я прочел твою книгу, — Адриан стоял у самого края, подставив ладонь дождю, — хороша, правда, слишком искренняя. Я бы не стал давать героям настолько откровенные мысли.
— В том-то и дело, — улыбнулся Роберт, — что никто не поверит. Если очень сильно хочешь кого-то обмануть — скажи правду.
— Но ведь ты не хотел никого обманывать, — доктор смотрел на свою ладонь, по которой бежали струйки воды.
— Не хотел. Люди сами со всем справились.
— Тебе нужно выпустить пояснения. Все-таки ты написал фэнтези, все воспринимают твое предисловие как попытку заставить читателя глубже проникнуться главным героем. Не будь я твоим врачом, подумал бы точно так же..
— Это привлечет ненужный интерес. Пусть лучше все продолжают думать, что Лорнгрэйн — просто писательская выдумка.
— В какой-то степени это так и есть, — улыбнулся Адриан.
— Просто какое-то время автор сам верил в то, что придумал. — Устало вздохнул Роберт. — Заходи к нам почаще, а-то вдруг… что-то случится. Хорошо?
— Хорошо, — Адриан улыбнулся, вынул из пальто зонтик и выстрелил им вперед, раскрывая. По той половине шляпки, что высунулась из-под навеса, забарабанил дождь.
— До скорого, Роберт.
— Ага.
***
В уютной теплой аудитории, где стены были украшены портретами Фрейда, Ясперса, Юнга, Гофмана, зевали, слушая ответ своего товарища, студенты.
Белокурый парень в белом халате ответил на последний вопрос учителя и с чувством облегчения сел на свое место. Их маэстро был статен и внушителен с виду, в сером костюме, гладко выбрит. И хотя черты лица его были слишком грубы для преподавателя такого тонкого предмета, как психиатрия, голубые глаза его выражали ум и сосредоточенность. Но сейчас, когда летнее солнце понемногу закатывалось в ту часть земного шара, он все чаще отводил глаза, о чем-то задумываясь.
— Господа студенты, если ни у кого нет вопросов, вы свободны.
— Извините, профессор Адриан. — Парень в мятом халате и с грязными волосами слегка приподнял руку.