— Слушаю, Георг.
— Это правда, что вы лечили самого Роберта Вачека?
— Да.
— Вы можете рассказать нам о нем?
Адриан смотрел на свою группу. Сперва в паренька вонзились недовольные взгляды утомленных студентов, желающих поскорее уйти домой, а сейчас почти все они смотрели на своего профессора чуть ли не открыв рты.
— Вы читали его “Пепел, вьющийся ввысь”?
— Конечно, кто не читал. Все читали.
— В мире, описанном там, Роберт Вачек прожил полтора года. Флора, фауна, персонажи, магия “Пепла” — не плод скрупулезной писательской работы, а реальность, выдуманная его мозгом, чтобы склеить треснувшее сознание. А потом, излечившись, он просто выразил свои шизофренические фантазии в книгу.
— Вы шутите.
— Нисколько.
— Получается, он взял за основу то, что видел, и переработал это в роман? — Спросила сидящая на второй парте девушка.
— Нет, — Адриан усмехнулся, — он досконально, точь-в-точь поведал всему миру историю своего безумия.
— Но ведь там столько событий, все эти деревья, насекомые, животные, магия, три луны. Шизофреники не придумывают таких… продуманных историй, разве нет? — Вновь говорила девушка.
Профессор перевел взгляд с нее на парня в помятом халате, который внимательно на него смотрел, но вопросов больше не задавал. Неужели поверил?
— В литературе описано множество самых разнообразных случаев, вплоть до того, что выдуманные больными образы спасали их от смерти, подсказывая, что делать. Принято считать, что голосами этих фантомов с шизофреником говорит его собственное распадающееся сознание. Но да — столь детальных и точных иллюзий никто еще не видел. По крайней мере — подобного мировая психиатрия еще не знала. Случай беспрецедентен, и особенно потому, что пациент полностью излечился, самостоятельно.
Послушав это, парень сказал:
— А может быть, он никогда не был шизофреником? Может быть Роберт Вачек абсолютно здоров, просто имеет способность на некоторое время перемещать свое сознание из этого тела в тело могучего Лорнгрэйна? Как в том фильме.
— Ерунда. Бред. — Тут же отозвались его одногруппники.
— Или, может, он просто настолько талантливый писатель, что, раздумывая над сюжетом очередной книги, сам не заметил, как стал одним из ее персонажей? — Все не унимался неряшливого вида парень, как-будто специально выжидавший момента для этого разговора. “Мечтатель. Как и он. Наверное, тоже что—то пишет” — подумал Адриан.
— Скорее уж второе. Впрочем, как знать. Некто однажды сказал, что нейронных связей в головном мозге больше, чем звезд на небе. Не знаю, так ли это, но представьте себе — если количество наших нейронов измеряется в десятках миллиардов, то сколько тогда у нас будет синапсов? Сколько всего может таиться в этом грандиозном мире Творца?
— Вы верите в Бога, профессор? — Спросил парень.
— В твоем возрасте не верил. Но сейчас это становится невозможным, увы. Чем ближе к познанию чего-то большего, чем просто сумма информации — к познанию человека, тем глупее себя чувствуешь и тем отчетливее видишь повсюду Его руку. Но мы по-прежнему слишком глупы, и склонны к истолковыванию того, чего не можем понять, через призму своей глупости. — Адриан снова отвел взгляд в окно, сам себя наведя на какие-то мысли.
Студенты не переглядывались, они внимательно смотрели на своего учителя, заразившись его тягой к самокопанию и тоже задумавшись, каждый над одной ему известной проблемой.
— Наше время подходит к концу, — заключил профессор, смотря все так же в окно, — завтра продолжим, если хотите.
Молодые люди засобирались, суета поглотила все только что проклюнувшееся, предвкушение скорого отдыха, ведь была пятница, готовилось перекрыть все их никому не нужные размышления, и действительно, уже на выходе с кафедры некоторые из них оживленно защебетали на совершенно другие темы. Только тот парень в сбитом замызганном халате собирал вещи на автомате, и явно никуда не спешил. Мир ничего не мог ему предложить.
Было очень тепло для октября, но темнело все раньше. Адриан прогуливался через прекрасный парк, рукой осени, которая всегда ходила в одном и том же, и, тем не менее, всегда угадывала с цветом, окрашенный в багровое золото. У каждого времени года есть свои расцветы и падения. Этим вечером осень блистала.
Грузно прокатывались старенькие потертые трамваи где-то совсем рядом, за преградой листвы, стихли вороны, ловя последние теплые лучи уходящего солнца, Адриан мог и наслаждался погодой. Забыв обо всем, он только смотрел на увядающую, но все еще прекрасную листву деревьев, сверкающую в свете заката. Тут и там на скамейках сидели парочки влюбленных, одинокие люди, дельные и не очень собеседники. Проходя мимо двух пожилых мужчин, оживленно обсуждавших тонкости ловли рыбы, Адриан вспомнил себя с Робертом. Ведь это был тот же парк, где они тогда сидели, когда он бросил курить. С тех пор прошло много времени, сколько… лет пять? Роберт Вачек исчез, ничего ему не сказав. Может быть, он все еще в этом городе, а может нежится сейчас где-нибудь на белоснежном песке, у теплого океана. Вспоминая былое, Адриан все шел, смотря перед собой, пока его не окликнул знакомый голос: