В опускавшейся вокруг темноте различать неровности под ногами становилось все тяжелей, поэтому их отряд ускорился, и у недавнего узника уже не было времени на созерцание природы. Руки и ноги налились кровью — первый предвестник усталости, которую внутренне он совсем не ощущал. Ему даже казалось, что они могли бы двигаться быстрее.
Каменный город спал. Лишь редкий зверь да птица иногда тревожили нависшую над ним тишину. Они разрозненно, поодиночке быстро спустились вниз и нырнули в растущую тут же, у подножия, высокую пожелтевшую траву. На крепостных стенах бродили огоньки — фонари стражников. Пламя в их лампах было непростое, и позволяло видеть в темноте больше, чем простой источник света. Быть может, сегодня кому—то из сторожевых удастся разглядеть в окружающей мгле даже собственную судьбу. Так или иначе, стража продолжала вести себя безмятежно. Иногда к ним заявлялся старший, и лишь тогда они начинали просматривать окрестности, выискивая врагов.
Первые из них, пригнувшись к земле, трусцой заковыляли к громаде стены, укрываемые голосами шаманов. Когда они вплотную подходили к кольцу крепости, то становились вновь видимыми, давая шанс повторить их трюк остальным.
Вскоре уже весь их поход облепил серый камень стен, вжавшись в него спинами и смотря на освещенную лучами огней голую землю перед собой. Выжидая подходящего момента, они взмывали высоко вверх, оставляя позади шлейф из клубящейся тьмы.
Так, никем не замеченные, орки поодиночке проникли в город. Последними, мягко приземлившись на тюк сена, были шаманы, лбы которых взмокли от напряжения. Вокруг было тихо — даже псы не лаяли. Не тратя зря времени, воины отправились туда, где люди хранили свое оружие и доспехи, и где спали те, кто был призван их защищать.
И снова шепот двух шаманов заглушал звуки их шагов. Они просачивались между домами, как горная река бежит меж камней, но только влекло их вперед не течение, а голод войны.
С каждой минутой, шагом рассвет становился все ближе, грозя обнажить своим голубым светом их присутствие. И все же им удалось разыскать казармы. Территория вокруг не охранялась, и двери в каждое из двух зданий почему—то были открыты.
Подождав, пока шаманы даруют им способность видеть в темноте, недавний узник вместе с соплеменником тихо вошли в одно из прибежищ людских воинов. Но едва только взгляд его проник в пустоту помещения, обогнул койки с разбросанными одеялами и неровно стоящие стойки для мечей, едва молния зарождающейся тревоги начала ветвиться в его мозгу, пытаясь достучаться до сознания, как сильный удар в грудь выбил его на улицу, с треском вышибя его телом входную дверь. Орк пролетел несколько аршин, упав к ногам своих товарищей и сжавшись, пытаясь возвратить дыхание. Тот, что шел за ним, отскочил назад, срывая с пояса топор.
Из прохода вышел человек, разгоняя предрассветный мрак серебристым светом еще не остывшего от магии посоха. Со всех сторон послышался шорох шагов — из—за стен, из домов, на крышах — повсюду из темноты вырастали рыцари, чьи кольчуги и латы зазвенели только сейчас. Орки повыхватывали оружие, но шаманы уже заприметили в надвигающейся толпе трех магов, быстро переглянулись, закрыли глаза, и небольшую площадь крепости Кинар, что была перед двумя казармами, пронзил золотой свет.
Он и еще несколько орков, которых магия Края приберегла на потом, бежали от высоких стен крепости, все погубившей.
Там, где—то внутри, горели людские дома. В дыму, неровным пологом опустившимся на улицы, лежали людские воины, и дым уже не мешал им дышать. А рядом с ними лежали орки — окровавленные, теплые, каждый пронзен несколькими клинками, и вокруг каждого еще подрагивающая золотая аура, заставляющая согнувшихся над ними солдат невольно вздрагивать, а держащихся поодаль магов нехотя уважать великую орочью силу отчаяния.
А они стремглав карабкались на острый камень, стремясь оторваться от возможной погони. Когда они уже были близки к тому краю гряды, что смотрел в сторону их лагеря, голубые языки рассвета окатили их спины едва уловимым теплом, стремглав пронесясь прочь. Тогда они смогли разглядеть струйки дыма, роем клубящиеся над дымкой их лагеря. В этот раз хитрость людей превзошла все ожидания.
Мало заботясь о своей сохранности, они ловко спускались со скал, каждым прыжком рискуя разбиться. И все же красный песок вперемешку с камнем, в котором могли расти лишь ивлянка да жох, хрустнув, разметался в стороны от их грузного приземления, и еще долго шуршал под их ногами, пока не сменился тонким слоем земли, кормившей зеленую траву, приминаемую сапогами уцелевших орков из ночного отряда.