Они повинуются шмону, казалось бы, скромно и просто. Но вмиг их усердью смешному зловещее сдёрнет юродство. — Шестёрка червонная в ухо соседу, раскрашенной даме, шипела: «Смотри, если, сука, падёшь на метлу ты с ментами!» И дама с угрозой нарочной во взглядах протяжно-печальных поёт: «Ну вы что, я хороший! я смирный! Сыграем, начальник!» —
Читал энтузиаст наизусть.
Вчерашний день часу в шестом зашёл я на Сенную. И безнадёжно влюбился в Надежду Толоконникову, как кто-то когда-то в Зою Крахмальникову.
Скоро конец. — Миша отложил в сторону страницы. Вся эта писанина его раздражала, но он бы не решился отчётливо ответить — почему. На что нет ответа, о том нельзя поставить и вопрос, — Миша помнил это обычное внушение Людовика. У него, плюс к тому, был в уме общий принцип: кто на что-то решается, тот дурак. Но он, где-то сбоку, учитывал и то, что общим принципам следуют тоже, по сути, одни дураки. Так вот и висел он в некой случайной точке поднебесной и от этого ощущал постоянный дискомфорт.
Впрочем, всё равно никто ничего так и не спросил.
Ты забылся. А без тебя там пылает печка. Надо посмотреть: что и как там прогорело. Может быть, там неправильно горит, надо передвинуть дрова и подбросить новых, чтобы в перспективе всё сгорело одновременно — тогда поворошишь угли и закроешь трубу. Но ты забылся.
Через какое-то время вскакиваешь, всовываешь холодные ноги в холодные тапочки. Зажигаешь свет. Что нужно сделать? — забыл. Нужно посмотреть печку. Она пылала, а теперь, наверное, погасла и остыла. Но я определённо забыл что-то другое, очень важное. И я не знаю, куда мне за ним идти. На холодную террасу? — там никого нет и не может быть. Может быть, я там найду какие-то книги. Зажигаю свет — там висит картина Гоги, написанная по мотивам романа «Палисандрия». Для чего, когда — кто знает теперь?..
— Если б можно было не быть столь зависимым от книг, которые читаешь, — сказал я Гоге, — тогда бы…
— Что да, то да… А куда денешься, старик, все мы люди… Хотя многие вообще ничего не читают… Но я не думаю, что им от этого жить легче. Чего ещё делать-то? — смотреть телевизор? — но это как-то уж совсем грустно, хоть я не чураюсь и этого, в конце концов. А что ты думаешь? — я же иногда рисую, и у меня тоже горы цитат в мозгу — живописных, — и Вермеер, и Гольбейн, и, прости господи, Караваджо. Лавируешь между ними, как горнолыжник между утёсами…
— Тебе хорошо: ты несёшься и лавируешь, а я просто в каком-то болоте: куда ни ступи — не на что опереться, всегда проваливаешься в чей-то сюжет, интонацию, концепцию, манеру.
— Так используй, чего стесняться? Я тоже не стесняюсь, когда попадаю во что-то. Попал — ну и попал…
Перебирая пальцами левой руки, Окосов комкал прозрачную обёртку сигаретной пачки. Потом встал и отнёс в мусорное ведро на кухне. Правая его рука была без перчатки, потому что здесь было тепло, почти жарко, и рука не мёрзла. Она кое-как двигалась, помогая левой. Например, он мог, зажав спичку большим и указательным пальцами правой кисти, чиркнуть ею о коробок, который держал в левой. И делал это ловко: спичка загорелась сразу. Он, поднеся огонь к сигарете, закурил.
Но дым пошёл куда-то косо — вероятно, в комнате был ветерок от раскрытого окна. Хотя ночь стояла неподвижная и тёмная, без Луны. Листья винограда, оплетающего стену и окно, ничуть не шевелились.
В итоге — что? — Любил врагов и ненавидел ближних. / Искал богов у чужеземцев пришлых. / В гостеприимных хижинах/устраивал для хищных / зверей притон. / Всё, что смиренным вековым трудом / накоплено и собрано в жилищах / у очагов родных и дымных, / бросал в рыка́ющие пасти скимнов…
Машинально листая записную книжку, Миша вдруг вцепился в отдельно стоящую комбинацию из четырёх слов: «Мне. Номер. Очень. Понравился». Он долго смотрел, но так и не вспомнил тех двух раскрашенных клоунов, которых он имел в виду, когда писал это…
Затем продолжил прерванную мысль:
— Это необычная жизнь, но я бы не назвал её ненормальной.
Окосов усмехнулся, покуривая:
— Этим ты хочешь сказать, что обычай и норма — разные вещи?
— Ты прекрасно понял, что я хотел выразить. Не придирайся к словам.
ТРАЕКТОРИЯ 128
Описание1 голых2 фактов3 просто4 описание голых фактов просто описание голых просто фактов голых описание просто фактов придерживаюсь5 голых фактов описания просто придерживаюсь фактов описания голых придерживаюсь просто фактов одних6 голых просто описания придерживаюсь фактов голых одних просто придерживаюсь голых описания одних придерживаюсь фактов строго