Тяжелая дверь грохнула и оглушила. Двое дежуривших снаружи, вернулись. Было все еще темно, только кое-где пробивался свет уличных фонарей.
— Долго его ждать? — самый накачанный и высокий обратился к своему немного сутулому спутнику. — Когда номад придет?
— Мы его знатно потрепали, дай ему дух перевести. Эта мелочь… Пахнет она странно.
— Да ничем она не пахнет. Девка как девка.
— Нет, она пахнет. Номад на нее глаз положил. Заберет эту конфетку, а мы его сладости и лишим. В этот раз его не залатают, по частям в пакет завернут.
Я с ужасом прислушивалась к мерному разговору. Мужчины обсуждали все спокойно, даже с каким-то юмором, но в то же время их голоса сочились злобой и раздражением при одном упоминании “номада”.
Кто этот номад? И что вообще тут происходит?
Притихнув, я нахмурилась, пытаясь услышать что-то еще. Сидеть на холодном полу мне не нравилось, но выбора не оставили. Как взяли мешком картошки, так и пихнули в угол: сиди и не рыпайся. Вот и сидела.
— Что? Она тоже из нас?
— Обыкновенная девка. Таких полно… Плюнь и попадешь в такую.
— Ее оставим?
— Оставим?! Она нас видела, Тич. Нет, ее в расход. Приманку не отпускают.
Теперь уже трое стояли неподалеку и с любопытством разглядывали меня. Заливаясь румянцем, недовольно сопела и хмурилась еще больше.
— Номад нас точно найдет? Вдруг след слабый?
— Найдет, еще как найдет… Сейчас мы еще ее немножко потреплем, чтобы приманка поярче была.
Мне не понравилось, как они это сказали. Еще не хватало, чтобы врач мои раны зашивал, хотя что-то подсказывало, что кладбище будет нужнее. И почему я с тем незнакомцем не пошла?
Но я ведь не знала, что придется выбирать между двух зол.
— Потом потреплешь. Еще неизвестно, сколько мы тут проторчим. Ты бы принес пожрать чего. В животе скулит…
— Барон, это ты сейчас скулишь. Потерпишь до утра.
Похоже, что этот сутулый и есть самый главный. Троица еще потопталась вокруг меня и решила уютно устроиться возле кирпичного круга, в котором когда-то давно разводили огонь. Яркий огонек вспыхнул резко, я даже вздрогнула.
Теперь я могла лучше разглядеть своих похитителей. Уж лучше бы этого не делала. Было что-то хищное, звериное в лицах мужчин. К тому же все могли похвастаться… когтями. Сначала я подумала, что ошиблась, но нет.
От огня до меня долетали теплые волны. Как же хотелось сесть поближе. Я устала, замерзла, еще и ноги с руками затекать стали. Топала и возмущалась не только потому, что зла, а потому что противная немота и покалывания растекались по икрам и плечам. Надежду еще оставляла, что… смогу сбежать. Для этого мне руки и ноги нужны в рабочем состоянии.
— Чего она там мычит?
— Скучно ей, нужно ее поживее сделать…
Сглотнув, дернулась и завалилась набок. Самый сильный и высокий медленно подошел ко мне, вцепился в мои руки и тряхнул, как пустой мешок. Я с ужасом ощущала, как ноги оторвались от земли. Испуганно мыча, округлила глаза и замотала головой. Подняв меня еще выше, этот бугай закрепил мои руки на чем-то. Теперь я была настоящей приманкой, висящей на крючке.
Теперь дрожала я не только от холода, но и от страха. Уж лучше бы на полу оставили.
— Пайк, у нее сейчас сердце от ужаса разорвется.
— Зато живенькая… — мужчина оскалился в ехидной улыбке. — Вон как дергается. Пусть повисит…
Звон стекла ошеломил. Жуткое дежавю, где-то я уже слышала это. Одно из окон с пустующей стороны здания разлетелось вдребезги. Под рев мотора и будто с трамплина внутрь влетел мотоцикл. Он завалился набок и, высекая искры, со скрежетом летел прямо в нашу сторону. Мужчины всполошились и отскочили назад, сводя меня с ума утробным рычанием.
Мотоцикл выровнялся рядом со мной. Тот самый номад, которого так ждали. Мужчина выглядел все еще неважно, на чистой рубашке уже выступили свежие пятна крови.
Сиденье мотоцикла ловко подстроилось под мои ноги. Убрав руки с крюка, я пошатнулась и дважды за день оказалась на мужском плече. Чиркнул нож, освобождая меня от пут на ногах. Сев за мужчиной, я тяжело дышала и хваталась обеими руками за ворот рубашки.