— Анхель считал меня самой красивой, умной и хитрой. Наверное, я стала бы хорошей актрисой. В другой жизни. Но… — Ляля тонко всхлипнула и ненадолго замолчала. — Делай, как я сказала. Это простой катер: руль, рычаг и вот то табло с оборотами, посматривай на него. Через полчаса можете остановиться. Иди в ту сторону, где темно, не на огни. В открытые воды. Когда номад очухается, уже сам решит, как быть.
Катер по ощущениям и впрямь был небольшим. В тесной кабинке нам едва нашлось место. Крыша оказалось низкой и, если бы Вика вовремя не нагнула мне голову, то я заработал себе очередное сотрясение.
Я нашел себе место на жестком полу. Какое-то тряпье и одеяло — их, видимо, девушки прихватили — послужили подстилкой. Вика гнала как сумасшедшая. Периодически сбавляла скорость и, всхлипывая, начинала плакать, потом брала себя в руки. Шмыгала носом и выкручивала обороты.
Уже начал привыкать к темноте и размытым образам. Правда, понемногу, стал различать контуры.
Заглушив мотор и выставив рычаг так, как показала Ляля, Вика дала волю чувствам. Слышать, как она плачет было невыносимо. Подняв руку, сначала нащупал голую коленку, а потом и локоть. Вика сама схватилась за мою ладонь, я же потянул девушку на себя.
Подвинулся и насильно уложил Вику рядом с собой, но та и не сопротивлялась. Уткнувшись лбом в мое плечо, она еще всхлипывала и молчала. Я же не так часто был с плачущими девушками. После боли, страха и злости запах Вики опьянял и возбуждал. Часто дыша, просто крепче обнял ее, стараясь не поддаваться такому сладкому искушению.
Вика затихла. Она не спала, просто лежала и молчала. Тонкие холодные пальчики коснулись моего многострадального плеча. Ощупав рану, Вика чуть отодвинулась и дотронулась до моего подбородка:
— Сильно тебя. Просто ходячий тренажер. Я на тебе руку будь здоров набью… — осторожно провела пальцем по глубокой ссадине и теперь коснулась лба. — Тебе больно?
— Мне везет. Не знаю, чем они меня накачали, но от боли… — шумно сглотнул и с трудом продолжил, — не зверею.
На самом деле боль не чувствовалась еще по одной причине. И, кажется, Вика понимала, по какой. Ее это тоже беспокоило. Но как же она пахла…
Пальцы Вики скользнули по моей щеке и осторожно, будто боязливо, замерли на губах. Я напряг глаза и посмотрел туда, где должно было быть лицо Вики. Смазанный силуэт ничего не мог сказать мне о чувствах девушки. И я не видел ее глаз, как она сейчас на меня смотрит?
— Если… Если я так прижмусь, больно не будет?
Руки Вики торопливо забрались мне под остатки рубашки и обхватили в районе нижних ребер.
Глупенькая, сейчас боль — ничто. Это всего лишь боль, к ней я привык. А с нарастающим желанием бороться гораздо сложнее. Потому что такого я не испытывал никогда. Как жаль, что я сейчас не вижу Вику.
Страсть жаром захватывала тело, заставляла чаще дышать. Осторожно прижал Вику себе сильнее и закрыл глаза.
Чем пахла Вика для меня? Что это напоминало? Я не мог подобрать слов, чтобы описать запах Вики самому себе.
Руки защекотало от прикосновения шелковистых волос Вики. Она запрокинула голову. Я нахмурился и инстинктивно склонился к ней. Мягкое прикосновение нежных губ к моим обдало жаром. Весь напрягся, если сейчас поддамся…
Но Вика, хрипло выдохнув, вновь поцеловала меня. Уже смелее, настойчивее. Прохладные нежные ладони взобрались выше и осторожно легли на свежие раны, будто усмиряя боль. Я же рывком сильнее притянул к себе девушку. Прикусывая ее мягкие, полные губы, забрался руками под ее лохмотья, бывшие когда-то рубашкой. Бархатистая кожа, внезапно пышущая жаром, отозвалась мелкими мурашками на мои грубые ладони.
Дыша как после забега, Вика с трудом прервалась, чуть отстранившись о моих губ.
— Я… Это… — убрав руки, уперлась ладонями мне в грудь. — Я…
Прервав ее сбивчивую речь, вновь поцеловал. Нежно, как мог. Старался быть ласковым, потому что хотел таким быть, потому что мог таким быть. Если Вика ответит на этот поцелуй… Ну же, ответь! Ответь…