Топот конских копыт в привлек внимание оборотня. Чудовище затихло и использовало все свое чутье, чтобы выяснить откуда и куда наплавляется лошадь. Испуганный жеребец издавал много шума в воцарившейся тишине, однако отголоски шорохов мешали ориентироваться в пространстве не только полуэльфу. И, все же, у чудовища было большое преимуществе перед жертвами. Запах и звуки вели убийцу за собой к тому месту, где оборотень должен был настичь свою жертву. Зверь сошел с дороги, углубляясь все дальше в лес. Услышав преследователя конь заржал и ускорил свое движение. Оборотень преследовал привлекшие его звуки и запах, пока не увидел конский силуэт в плотных сумерках, на котором не оказалось седока. Только тогда чудовище остановилось, прекратив преследовать перепуганную скотину. Лошади повезло, она больше не интересовала чудовище. Но это не было концом для оставшегося в лесу графа ан Эссена. Слишком велика была вероятность того, что самая главная жертва не покинула охотничьих угодий. Их смертельная игра в прятки продолжалась, но теперь у убийцы был след, который мог привести к месту, откуда бежала лошадь.
Волк не торопился на этот раз. Человек не убежит от него так быстро, чтобы его невозможно было догнать. Темнота скрывала чудовище с черной шкурой в своем чреве. Шаги Зверя были легки и осторожны, почти не слышны. Нос все еще оставался напряжен. Оборотень искал. Искал-искал… и нашел. Не свежие, размытые во влажной почве следы, которых не чуял раньше. Зверь повернул за ними и этот новый запах ощущался все гуще. Это был не мужчина. Нежный аромат витал в воздухе, проводя чудовище даже сквозь смердящих разложением мертвецов. Запах не мог принадлежать какой-нибудь мещанке, которая в жизни не использовала изысканные отдушки. Какова же была удача найти ту самую причину всех бед, заведшую стольких людей на верную гибель. «…моя сестрица…с большими карими глазами… нежной кожей и тонкими руками, не знающими тягот рабочей жизни…» — вдруг вспомнило чудовище слова своего врага. Теперь осталось использовать свою находку с умом, получив такой лакомый козырь в зубы.
Затихший в сумерках замок постепенно наполнился звуками: цокотом копыт, да конским ржанием, сопровождаемым человеческим гомоном. Илиэндэль все так же стояла на замковой стене, наблюдая за происходящим внизу. Она молчала, пока могла скрываться в тени, до поры не выдавая свое присутствие. Ей следовало убедиться в намерениях собравшихся у ворот людей. Толпа легко могла оказаться безжалостной силой, если решит ополчиться против своих хозяев.
Эльфийка нервно сжала ладонью ладонь, подув горячим дыханием на похолодевшие от сырого воздуха пальцы. Ничего хорошего с собой эти люди не принесли — она уже это поняла. Она слышала птичий гвалт и рокот толпы за стенами, сквозь который пробивались редкие всхлипы. Илиэндэль видела вереницу приближающихся фигур с факелами и пугающие образы развернувшейся около замка трагедии. Люди под уздцы привели коней. Следом за уставшими животными, тянулись останки человеческих тел, изуродованные бешеной скачкой.
Несколько мужчин из толпы ввязались разговор со стражей, которая пыталась тех прогнать.
Недолго Илиэндэль вслушивалась в спор мещан и воинов. Люди не казались ей враждебными, они были напуганы. Более того, среди них были женщины и даже дети. Но именно испуганные люди могут быть крайне опасны. Так что же делать? Оставить их в беде без защиты? Наверное стоило так и поступить, но графиня не смогла этого сделать.
— Впустите их, — распорядилась Илиэндэль, поставив точку в препирательствах толпы со стражей на воротах, — но не дальше внутреннего двора. Пусть говорят.
Она старалась казаться уверенной, но на деле единственным ее желанием было понять есть ли среди погибших ее сын или дочь. Сейчас все ее страхи и опасения разом подтвердились. Кроме того, проснулся и замок, засуетившись любопытными служками.
Пока стражники опускали подъемный мост, перекинутый через глубокую пропасть рва, Илиэндэль скользнула взглядом к окну, за которым располагались комнаты Ариандэ. Там было темно. Эльфийка неодобрительно выдохнула, но от образовавшихся проблем не сбежала.
Гомон во внутреннем дворе замка не стихал. Люди наполнили предложенное им для укрытия пространство. Женские причитания, рыдания, детский плач, перемежающиеся с отборной руганью мужиков, слились в единый сонм голосов, который эльфийке хотелось тот час же оборвать, чтобы снова наступила тишина. Но толпа не собиралась расходиться. Илиэндэль чувствовала, что если она сейчас не вмешается, потом будет уже слишком поздно. И пусть не умела черноволосая эльфийка решать такие вопросы, но она твердо понимала, что нужно дать людям то, что они желают получить. А желали эти люди, прежде остального, безопасности. Не защиты на одну ночь, а победы над Зверем, который пугал всех в Маэлинне.