Прямо перед ними возникло Нечто. Иенмар не верил в сказки. Хотел бы продолжать отрицать все, что увидел, но не мог. Чудовище было реальным, а не выдуманным, хотя разум все равно хотел видеть в нем бешеного обезумевшего ферана, чудом сохранившегося со времен Великой Войны между всеми народами, населявшими мир.
Оборотень показался из чащи. Чудовище изменялось на глазах, переливаясь формой. Сначала оно было похоже на четвероногое создание, ростом в холке почти с самого Иенмара, но потом с легкостью встало на задние лапы, значительно прибавив в росте. Надвигаясь на ютящихся рядом жертв, людоед вздыбил шерсть и растопырил когти, готовый прыгнуть в любой момент.
Ужаснувшись, Эарвен схватилась за ногу брата, ища в нем опору перед страхом, и принялась тянуть мужчину назад, словно зазывала его бежать. Иенмара это только раздражало. Унимать чужие страхи граф ан Эссен никогда не умел, но зато отлично владел мечом. Беспомощная Эарвен в момент стала для него раздражающей обузой. Сестра цеплялась за него и мешала, вынуждая думать еще и о ее безопасности тогда, когда он и за свою бы не поручился. Но если она исчезнет и попытается выбраться, всем от этого станет легче.
— Я не поволоку тебя волоком, — граф отпихнул горемычную родственницу от себя латным сапогом, оставляя ту предоставленной самой себе, — Убирайся отсюда. И чем быстрее, тем лучше.
Эарвен поежилась и отползла назад. Она широко распахнула глаза, затравленно уставившись на того, кто был ее братом. Куда ей бежать? Как бросить его здесь? Но он прогонял ее прочь таким голосом, будто сам боролся с желанием убить ее раньше чудовища.
Со стороны эти двое, наверняка, представляли собой забавное зрелище. Оба были нелепыми гостями проклятого леса. Оба были не готовы к встрече с тем, что их поджидало, скрываясь во мраке. И оба совершали одну ошибку за другой, даже теперь не желая сменить свое упрямство на здравомыслие. Одна дрожала, другой ненавидел. Однако, ни то, ни другое чувство не помогли бы выбраться и спастись.
Более сестра его не волновала. Графа ан Эссена беспокоил только хищный монстр перед глазами. Эта тварь стала сосредоточением всей ненависти, что довелось испытать полуэльфу в последние сутки. Обстоятельства спасли от ярости и затрещин Эарвен, но с чудовищем мужчина мог не церемониться. Иенмар зло сощурился, стиснул зубы и выставил перед собой меч, приняв боевую стойку. Он понимал, что отточенные приемы против Зверя бессмысленны и не принесут привычного результата… но ничего другого, кроме как стоять на смерть, ему не оставалось.
Оборотень зарычал, наблюдая за исчезающей позади противника девицей, путь к которой преграждал мужчина. Пусть бежит, ей не выйти отсюда живой. Все это лишь вопрос времени. Граф не следил за полуэльфийкой, только услышал звук удаляющихся шагов, да хруст веток, отчего сложил все в цельную картину. Его вниманием всецело завладел Зверь.
Враг подбирался все ближе, нехотя предоставляя графу возможность лучше себя рассмотреть. Иенмар видел вздыбившуюся и слипшуюся от крови шерсть, огромную оскаленную пасть, наблюдал как двигаются мышцы сильного опасного хищника. Он понимал, что каждый бросок оппонента может стать смертельным, но вместе со злостью, он испытывал еще кое-что — невольное восхищение бестией. Ее силой, примальной грацией и убийственным вероломством. Не каждому дано похвастаться схваткой с таким врагом.
«И все-таки, они не лгали, — мысленно усмехнулся алларанец, — тебе не стоит усилий откусить мне голову, а в такую пасть она поместится без труда. Но и ты тварь из плоти и крови. Как бы ни было, моя жизнь стоит дорого».
— Вот и остались только мы с тобой, — нехорошая ухмылка взрезала губы Иенмара, так и застыв на них.
Глупая охота, промахи и ошибки, подошли к своему апогею. Это могла быть дивная история о подвиге или страшная сказка на ночь. Кто-то из них должен был умереть.
Противостояние оказалось на удивление тихим. Чудовище не спешило нападать в лоб. Вместо этого оборотень хищно припал к земле, мягко сгибая сильные лапы, готовый отреагировать на любое движение своего противника. Хищный оскал вызывал оторопь. Но нет, полуэльф не был готов напасть первым по иной причине. Его лимит ошибок был уже исчерпан. «Стоит лишь раз оступиться, пошатнуться и ты проиграл. Не успеешь вскинуть меч в защитном движении, не успеешь даже подняться. Может быть и понять, что сдох тоже не успеешь».
От того, что на небе луну ненадолго укрыли тучи, жуткий лес постепенно становился темнее. Глаза графа, в отличие от глаз оборотня, с трудом различали контуры и силуэты. Черная шерсть чудовища все больше сливалась со сгущающейся чернотой. Мечник не отрывал взгляд от туши противника, стараясь подмечать движения, а не только горящие ледяной яростью глаза.