Инстинкты ведут дикого зверя. Разум преобладает над человеком.
То, что заставило чудовище повернуть, все таки, было не разумом. Это был инстинкт. Необузданный, дикий и первородный. Человеку, над которым довлеет разум, трудно его понять. Зверь осознал это позже, когда запал схватки и злость отпустили его. Нужно было найти укромное место, где можно переждать опасность, пока не заживет болезненная рана на шее. Не графа Зверь испугался, а тех, кто за ним шел. Тварь нутром чуяла, что все оборачивается скверно: уши уловили лай и дым, а так же запах людей, что подобрались близко. А это означало только то, что к клинку в руках полуэльфа прибавятся стрелы и собачьи зубы. Лучше отступить один раз, чем лишиться шкуры.
«Я еще вернусь за тобой», — злобно бросило чудовище в мыслях, не смирившись с таким поражением от, казалось бы, ничтожного человека.
Позволить собственной силе вскружить голову было ошибкой.
Зверь и граф пообещали друг другу безмолвно, каждый о своем.
Чудовище подняло глаза, наблюдая как мир осветил холодный свет полной луны. Как же занятно порой шутит судьба! Как издевается и смеется она. Над чудовищами, над этим вот графом, над людьми…
«Я еще вернусь, чтобы посмотреть на тебя, когда ты поймешь и не будешь знать, что же было лучше этой ночью: положить свою голову мне в пасть добровольно или стать чудовищем».
Злость сменилась отменным сарказмом, оценивая недобрую шутку природы.
Время приближалось к рассвету.
Сегодня, вместо волчьей песни, окрестные земли облетит вой матерей, скорбящих по убитым Зверем детям, мужьям, отцам и братьям.
Глава 13. Эпилог
«Что с вами, граф? Вы становитесь похожи на дикого зверя».
Какая ирония, не правда ли? Ответ был прямо под носом у вопрошавшего.
В последнее время Иенмар ан Эссен стал крайне раздражителен. А, ведь, полуэльф обычно был удовлетворен своим самообладанием, позволяющим придумать более изощренные проявления недовольства.
В высшем свете выставлять напоказ дурманящие разум эмоции было недостойным и смешным. Дворцовый маскарад не принимал простецов. Ряженые в шелка хищники таких простодушных дураков с удовольствием раздирали на части и сжирали всей стаей. Граф ан Эссен был полноценной частью этой стаи, — уж это старый граф Сэвиль ан Маэлинн, так и не сумевший занять место покойного отца, воспитал в пасынке с лихвой.
Состояние крайнего недовольства и нервозность знакомы каждому. Но даже в этом состоянии Иенмар видел как прежний здравый рассудок дает трещины, а окружающие мелочи выводят наружу его зачастую тщательно скрытое раздражение. И дело было уже не только в том, что Иенмар ан Эссен ненавидел Маэлинн, с которым его связывала тяжелая юность.
Последние две недели для графа ан Эссена прошли под эгидой потери всей приличествующей человеку его статуса рассудительности. Его сознание раздирали несвойственные ему страсти, а разум шел на поводу у них так легко, будто Иенмар становился похож на сущность примитивную, не умнее дворой псины. Ему казалось, он потерял всякое умение взвешенно принимать решения… пусть и в мелочах, но это даже как-то… пугало?
С ним что-то происходило.
Вокруг было тихо, замок уснул, только царапала окно ветка разросшейся около него вишни. В последнее время граф стал слишком восприимчивым к звукам. В любое другое время полуэльф бы не обратил на нее никакого внимания, но этот звук, который он слышал уже несколько дней, сводил с ума своим постоянным присутствием. Звуков вокруг с недавних пор стало неожиданно много. Звуки издавало буквально все. Ему было непросто уснуть. А слуги топали так, что даже днем посреди грохота посуды, брани смердов можно услышать, как они «тихонько» поднимаются по лестнице, чтобы не потревожить своего необычайно раздражительного господина. Другой напастью стали запахи. Они сводили с ума, будь то неприятная вонь или прежде приятные ароматы. Их стало в разы больше. Они стали гуще и сильнее, лезли в нос и вызывали желание оторвать кому-нибудь голову. В список главных врагов довольно быстро попали и мать, и сестра, и супруга, и молоденькие служки, ибо каждая из дам считала своим долгом чем-то благоухать. Только вот граф ощущал эти запахи непривычно тяжелыми.
С каждым днем контроль над собой давался полуэльфу все труднее. Даже домочадцы не раз попадали под горячую руку… а слугам, которые не могли дать отпор господину, досталась сильнее. Кто-то из них уже познакомился с плетью. Челядь, и до этого боявшаяся своего господина, теперь ходила по струнке и боялась поднять глаза. Такая покорность, однако, Иенмара ан Эссена не радовала. Она тоже выводила его из себя.