На негнущихся ногах дочь подошла к двери, но не открыла, прислонившись к той спиной.
— Все хорошо, мама. Я… Я просто не могу. Мне в горло ничего не лезет. Я боюсь.
— И тебе, и ребенку нужно хорошо питаться. Я уверена, что все как-то образуется. Не убьет же брат свою единственную сестрицу. И бить женщину в положении не будет. Отругает, конечно, но то, ведь, за дело.
Илиэндэль ан Эссен задумалась о том, что сын ее, конечно, был весьма несносен, однако в жизни ему приходилось непросто. Он пережил смерть отца при перевороте во власти, потерю статуса и земель, затем наблюдал как его мать выходила замуж за человека, которого никогда не любила, чтобы спасти себя и сына от тяжелой участи лояльной прежней династии семьи. Как бы не оберегала сына Илиэндэль от всего этого безумия, но у него были глаза. Он понимал, что происходило. И были шрамы на спине от стычки с прежним графом Маэлинна. А потом он вырос таким же холодным, жестким и не похожим на своего отца. Словно тень того, с кем расправился и кого возненавидел, долго копя свои обиды. Как бы то ни было, Илиэндэль любила обоих своих детей. С другой стороны, Иенмар убил ее последнего мужа, воспользовавшись новой смутой во власти, да еще и устроил ему такую зверскую казнь на глазах у всех, что это не могло не настораживать. Апогеем мстительности стали личные счеты с родовым именем. Иенмар не только вернул родовое имя отца и получил в награду земли своего покойного врага за свою преданность новому императору, но и настоял на том, чтобы даже Эарвен перестала носить имя Маэлиннов.
Эарвен затихла ненадолго, обдумывая или материнские слова, или свое положение.
«Да, конечно. Все так просто и будет. Покричит, поругается, а потом обнимет, примет нашу с Арно любовь, благословит и мешать не станет», — Всхлипнула она, так и не произнеся это вслух.
— Я сейчас. Немного возьму себя в руки. Совсем чуточку…
Это был не первый их разговор. Он всегда заканчивался тем, что Эарвен так и оставалась в комнате ждать неизвестно чего. Однако, сегодня это все было тяжелее, потому что время у девицы заканчивалось.
— Я буду ждать тебя, милая, и не дам в обиду, — это было последнее, что сказала ей мать.
Эарвен села на пол и слушала удаляющиеся шаги за дверью, вскоре осознав что там теперь никого нет. Полуэльфийка посмотрела на потолок, мысленно прощаясь с жизнью… но решила не сдаваться обстоятельствам. Наверное, это было настоящее отчаяние. Когда кого-то загоняют в угол — жди беды.
«Никто мне не поможет, если я так и буду здесь сидеть». — Это осознание влилось в панику и заставило ее встать снова на ноги. Полуэльфийка спешно оделась, выбрав тот наряд, что был попроще и не требовал помощи слуг. В нем она иногда сбегала на свидания к любимому. «Прости меня, мама. Я не могу довериться тебе и благоразумию брата. Боюсь, он убьет его».
Щелкнул засов на двери и та приоткрылась, впуская в комнату Эарвен свет и запахи из коридора. Вся челядь должна была быть занята последними приготовлениями к визиту хозяина дома. Графиня Илиэндэль сегодня ошибалась как минимум в своей дочери, не став запирать ее в покоях до появления сына. Эарвен тихонько спустилась вниз и вышла из дома. Никто не посмел ее остановить. Еще до полудня она покинула родной дом, чтобы больше никогда сюда не вернуться и попробовать жить счастливо.
Глава 3. Капкан обстоятельств
Она бежала налегке и была пешей. Довольно быстро юная графиня достигла леса, начав углубляться в него по ровной дороге. По ней она прошла недолго, опасаясь встретиться со своим братом, и только поэтому беглянка свернула с дороги в лес, но старалась держаться недалеко, чтобы не потеряться.
Лиственный ковер, застилающий землю, хрустел под ногами девушки. Неосторожное движение беглянки вспугнуло какую-то пичугу, и та взвилась в небо, едва не задев крылом лицо путницы. Эарвен коротко вскрикнула и остановилась, прижав ладони ко рту. Сердце в ее груди бешено колотилось, готовое вырваться, а глаза испуганно смотрели вперед. Лес был для нее почти диковинкой, она ведь никогда не ходила сюда в одиночку. Внимание девушки внезапно привлек хруст ветки, пробудив в сердце еще больше страхов. Резко обернувшись, девица не заметила ничего, что могло бы быть опасным. Сумрачный лес, в предместьях родного замка, долгие годы служивший охотничьими угодьями, казался тихим и мрачным. Однако Эарвен пока завладел страх, в ее памяти всплыли окровавленные изуродованные тела тех, кого удалось вытащить из леса после недавнего нападения. Ее мать тогда наотрез отказалась смотреть на мертвых, а вот Эарвен все видела. Кровь и смерть ее отчего-то не напугали, но врезались в память.