Она упрямо сдвинула брови на переносице и запыхтела. Готов поспорить, щёки её полыхают огнём – у всех рыжих кожа тонкая и чувствительная. Особенно у девушек.
– Ты ничего не знаешь ни обо мне, ни о моём народе. Он погряз в страхах, старики трясутся за каждый самоцвет, подозревая врага в любом за границами Антрима. А тем временем мы выр… – она внезапно замолчала и поглядела на меня искоса. – Я начинаю думать, что твоё пророчество вовсе не чушь, а правда. Просто его от нас скрыли. Я помню книгу, в которой…
– Да что ты говоришь, Рамона из Алого Камня? – вопрос прозвучал едко и саркастично.
В мгновение ока преодолев расстояние между нами, я впечатал ладони в камень по обе стороны от её лица. Надо отдать жрице должное – даже не дёрнулась, только глаза распахнула шире, а зубы стиснула.
Наверное, взгляд у меня всё-таки безумный.
– Даже не думай об этом.
– Я только...
– О, боги! Зачем я тебе вообще об этом сказал? Ещё захочешь связаться с каким-нибудь лестрийцем и… - внезапно я замолчал.
Напряжение натянулось между нами так, что воздух, казалось, заискрил. Она взмахнула рукой, будто собираясь отвесить пощёчину, но вместо этого сжала пальцы в кулак и медленно опустила на колени.
– Я ни о чём таком не думала! Ты просто ужасен, - прошептала сердито.
Знаю. Меня не раз упрекали за злой язык.
– Пожалуй, ты права, – добавил невозмутимо. – И да, это я Зверь-из-Ущелья.
Зверь-из-Ущелья.
Тот, от кого отворачиваются жеманные аристократы, боясь, как бы я не запачкал их своей грязью. И дочерям наказывают – не подходите к нему, даже в его сторону не смотрите. Этот человек не достоин стоять с нами рядом, он – позор на семейном древе. Он ненормальный. В его венах течёт порченая кровь.
– Я всего лишь хочу тебя предупредить, любопытная и доверчивая девочка, чтобы держалась от наших подальше. Не следила, не подходила, не разговаривала. Ты не думала, что я могу убить тебя? Или ещё как-то обидеть?
Рамона молчала. Девичьи колени упирались мне в грудь, от чужого тепла не спасал даже слой одежды. Мы находились слишком близко друг к другу, сейчас я нарушал все мыслимые и немыслимые правила приличия.
– Ты бы этого не сделал, - прошептала, не опуская глаз. – Ты пообещал, что не причинишь мне вреда.
– И ты поверила?
Я наклонился чуть ниже, и в ноздри проник аромат её кожи и волос без намёка на притирания, которые так любят лестрийки. По мне так от них вонь несусветная. Будь на моём месте кто-то другой, особенно верящий в глупые пророчества, то мог уже уложить Рамону на спину и сорвать эти тёмные тряпки. Потом сказали бы, что сама виновата. Заманила своей красотой, глазами, голосом.
Не стоит перегибать палку, я всегда старался думать головой.
– Да. Я поверила тебе.
Не стыдно, Ренн, вести себя, как скотина?
И вдруг – прикосновение пальцев к подбородку. Рамона из дома Алого Камня вынудила меня посмотреть ей в лицо, и я – странное дело – повиновался.
– Что ты делаешь? – процедил сквозь зубы, но руку её не сбросил. Не смог.
Просто глядел на неё и видел, как тяжело вздымается грудь, как бьётся жилка на шее.
Да эта чужачка такая же ненормальная, как и я! Показалось – камень сейчас раскрошится под моими ладонями, так сильно на него надавил.
– Хочу рассмотреть тебя, лестриец.
– Зачем? – я перехватил запястье и накрыл тонкие пальцы своими.
– Хочу понять, какого цвета твои глаза. Такие светлые… никогда таких не видела, – заворожено прошептала она.
– Я что, неведомая зверушка для изучения?
– Вы совсем... совершенно, абсолютно не отличаетесь от нас, – тихо-тихо, будто кто-то мог подслушать, произнесла Рамона. – А в детстве я представляла вас почти чудовищами.
– Очень лестно, спасибо.
– Мы все произошли от одного семени, – продолжила она. – Но я всё равно не должна была быть там, в пещере Семи Врат. Не должна была смотреть на вас. Не должна быть здесь, с тобой.
Слова её были похожи на заговор – иначе как объяснить то, что я внимательно ловил каждый звук? Смотрел, как шевелятся губы.
На что будет похож её поцелуй? Потеряю ли я после него душу?
– Конечно, не должна. И я не должен сейчас с тобой разговаривать, – поборов искушение, ставшее почти неподъёмным, отпустил её руку.
Показалось, или и правда на лице жрицы отразилась досада?
– Но так вышло, что мы встретились. Может, на то была воля Матери Гор? – она набрала в грудь побольше воздуха, будто собиралась с разбегу броситься в ледяную воду. – Расскажи мне о своём мире! Пожалуйста… Кто знает, когда мне снова удастся поболтать с лестрийцем?
Я усмехнулся. Вот неугомонная!
– Я не странствующий бард, чтобы слагать красивые истории. Я вообще разговаривать не слишком люблю… – и осёкся, поймав её умоляющий взгляд.
Вздохнул.
Ну, ладно. Слушай, девочка.
Глава 5.
Он рассказывал мне о степи – как ветер колышет волны диких трав, как солнце всходит над золотым полем. Как морские волны с шумом бьются о берег, а чайки кричат на пристани. Я слушала и думала, что не хочу, чтобы он замолкал – его голос, глубокий, сильный, с лёгкой хрипотцой задевал внутри невидимые струны. И они дрожали, распространяя по телу тепло.
И почему он сказал, что не любит говорить? Наверное, потому, что он не сказочник, а воин – привык всё решать при помощи клинка.
Но ещё ничья близость не вызывала во мне столь острого волнения. Оно туманило рассудок, и я несла полную чушь, даже дерзила и упрямо пыталась храбриться. Зверь-из-Ущелья, наверное, решил, что я сумасшедшая.
Уж какая есть! Но странно, что с ним не хочется притворяться и казаться лучше, чем я есть на самом деле.
– Знаешь, жрица, – после недолго молчания начал Реннейр. – Тебе бы понравилось в окрестностях Лестры. Каждый год наши ждут праздник Цветущих Маков, чествуют Отца Равнин, гуляют, пьют, веселятся.
– Это красиво?
Он опустил голову, и почудилось – на лице Реннейра мелькнула улыбка.
– Наверное. По крайней мере, девушки ждут его с нетерпением.
Воображение мигом нарисовало серию красочных картин одну за одной. Как бы мне хотелось туда попасть! Посмотреть на чужие обычаи, изучить новых людей – я не хотела верить, что они несут угрозу, как бы на этом не настаивали искатели и сам Реннейр.
– А когда отмечают этот праздник? – спросила осторожно.
– Он совпадает с днем середины лета. А зачем это тебе? – Ренн подозрительно сощурился. Ну, точно зверь!
Я закусила губу и потупилась.
– Неужели маленькая жрица задумала побег?
Я молчала. Только измочалила бедный стебель, который крутила в пальцах, и теперь он походил на зелёную кашицу.
– Я уже понял, что у тебя в голове ветер, но об этом и думать не смей.
– Почему? Потому что это... опасно? – я щедро приправила речь насмешкой. Пусть не считает меня трусихой! Я много раз ходила по краю, не боялась спускаться в самые глубокие и тёмные шахты и взбираться по отвесным скалам.
Ренн полоснул меня раздражённым взглядом.
– Ты даже не представляешь, как.
– Значит, мне точно стоит там побывать.
Лестриец измученно вздохнул, медленно поднялся и отёр ладонями лицо. А мне вдруг стало тоскливо.
Мы замолчали. Стало так-то неловко, я сорвала новый стебелёк и сунула в рот – всегда делала так, когда нервничала. Поглядела украдкой на Ренна – он стоял спиной ко мне, глядя вдаль, на заснеженную вершину Одинокого Старца, над которым сияла парная звезда. А спина у лестрийца красивая – мелькнула шальная мысль. Увидеть бы без рубашки. Чтобы вырезать такую же из камня, естественно, а не для услады глаз.
Но внутренний голос шепнул – да кому ты врёшь, жрица? С самого первого мгновения не можешь оторвать от него взгляд, так бы и съела.
– Поспать нам сегодня, кажется, не судьба. Скоро светает.