– Разговор не займет больше двух минут, – произносит он.
– Я…
Он вновь меня обрывает:
– Замолчала и внимательно выслушала, – приказывает Сергей Дмитриевич. – То, что ты сегодня видела, останется строго между нами.
– В этом можете не сомневаться. Я и слова не скажу тете Марине, – заверяю я, пытаясь вытянуть запястье из захвата. Больно.
– Плевать я на нее хотел, – зло шепчет он. – Меня волнует Наташа. Чтобы ни слова ей о клубе! – склоняется низко.
– Х-хорошо, – я запинаюсь, впервые слыша столько злобы и ненависти в голосе человека.
– Ни слова об Ольге! Ты вообще меня нигде не встречала за пределами нашей квартиры. Тебе ясно?
– Более чем, – отвечаю я и отвожу взгляд, а мужчина продолжает говорить:
– Одно твое слово – и ты можешь забыть о наших подачках. Я больше не позволю заниматься Наташе благотворительностью. А сейчас смотрю на нее сквозь пальцы. Дочь и раньше имела тягу к больным и хромым, таскала меня по приютам и заставляла покупать корм и прочую дрянь.
– Я никогда ничего не просила у вашей дочери, – произношу я, смотря себе под ноги.
– А ее и просить не нужно. Такая же, как мать! Мягкосердечная! Садись на шею и поезжай.
– Я вас поняла, – отвечаю я, глотая слезы и стараясь не расплакаться. – Наташе я ничего не скажу, но не из-за ваших слов. Не хочу, чтобы она разочаровывалась в отце, – цежу я сквозь зубы.
Мужчина хмыкает.
– Поговори еще, пигалица.
– А то что? – в наш разговор вступает третий участник.
Для Сергея Дмитриевича, как и для меня, приближение Зверя оказалось сюрпризом.
Он делает два больших шага и разделяет нас.
Я ощущаю, как пальцы, сжимающие мое запястье, ослабляют хватку, кровь болезненно приливает к кисти.
– Не лезь, – произносит отец Наты.
Я не вижу лица Зверя, только его спину. Он чуть поворачивает голову и легким кивком указывает мне.
– В машину сядь. Нужно договорить.
– Вот и нам нужно было с Есенией побеседовать, а ты влез, Зверев.
Мысль, что мужчины знакомы, быстро сменяется другой: мне нужно к Егору! В больницу!
Я краем глаза наблюдаю за напряженным разговором и отступаю в сторону такси. Спорящие не смотрят по сторонам, пытаясь доказать друг другу, кто же из них наиболее крут.
В следующий раз я бросаю взгляд в сторону клуба из окна такси.
Отец Наты идет к двери здания, а Зверь с раздражением смотрит на меня.
Я разрываю зрительный контакт и произношу:
– Если можно, побыстрей, пожалуйста, – снимаю блокировку с телефона и нажимаю на вызов.
Мое сердце сбивается с ритма с каждым гудком и каждым мгновением тишины в трубке.
– Наконец-то, – первое, что я слышу от подруги. – Я тебе звонила, звонила…
Ее голос срывается, Ната плачет. Господи, что-то серьезное!
– Что случилось? – спрашиваю я сипло.
– Есь, это я виновата. Я! Есь, прости меня, пожалуйста…
– Ната, я сейчас умру от страха, – признаюсь я. – Что случилось? – повторяю вопрос.
– Я позвонила Егору и позвала его прогуляться, – подруга начинает рассказ. – Есь, но мы часто с Егоркой так гуляли, просто не рассказывали тебе, чтобы не волновать. Ему же скучно… он целыми днями сидит один…
– Он… он жив? – спрашиваю я, ощущая легкое головокружение.
– Да. Конечно! – заверяет Колосова. – Господи, какая я дура, напугала тебя, – бормочет. – Конечно, жив, – произносит уже спокойней. От этих слов дышать становится намного легче, кислород больше не застревает где-то в груди.
– Что случилось? – спрашиваю я в который раз.
– Есь, он упал. Прямо у подъезда. Я сама не поняла, что произошло. Вот стоял, сделал шаг, и его как будто потянули за плечи. Упал на спину.
Я слушаю, погибая в противоречивых эмоциях. На мгновение я ощутила облегчение, когда узнала, что брат жив, а сейчас вновь паника разгоняет сердце.
– Почему он в хирургии? – спрашиваю я.
– Я не знаю, мне ничего не говорят. Я тут. В больнице.
– Я тоже скоро буду, – говорю я, посмотрев в окно.
– Ты только не волнуйся, – голос Наты по-прежнему дрожит. – И прости меня. Я не послушала тебя. Думала, что чересчур опекаешь брата. Это же случайность. Подобное могло произойти и тогда, когда ты была бы рядом.
– Не могло, – отвечаю я зло. – Я бы не допустила!
Я сбрасываю вызов и в этот момент понимаю, как была груба. Вновь снимаю блокировку с экрана телефона, но не перезваниваю. Я не смогу спокойно поговорить с подругой, пока не узнаю, что именно с Егором. Пока не увижу его собственными глазами.
«Прости меня. Я правда не хотела, чтобы так вышло. Это случайность», – СМС приходит, пока я держу телефон в руках.