Моя мать была… богата. И не только в том смысле, “я-работаю-шестьдесят-часов-в-неделю-и-потому-богата”, нет. Я хочу сказать, что от неё буквально воняло деньгами, не было необходимости знать, что она из себя прелставляет, чтобы понять, что у неё просто бездонный кошелёк. Она происходила из благополучной семьи, хотя я лично никогда не была знакома ни с кем из родственников по материнской линиии, потому как они благополучно рассорились много лет назад. Кроме того, мама много работала. Настолько, что я редко её видела из-за постоянных командировок.
Конечно, я любила свою мать, но из-за частых отлучек мы стали почти чужими друг другу людьми. Я привыкла видеть её несколько дней в месяц, потому что у неё были супер-важные дела по всему миру. Не знаю даже, какие именно. Что-то связанное с недвижимостью. Мне особенно не было интересно погружаться в этот вопрос, а она не стремилась вводить меня в курс дела.
В общем, отношения с мамой у меня были не самые простые.
На улице меня встретила настоящая жара, и я едва справилась с острым желанием тут же вернуться обратно в машину. Люси тоже застонала:
— Когда эта жара, наконец, закончится, я поставлю три крестика в календаре. Это были самые ужасные дни в моей жизни.
— Плюсую, – согласилась я, и мы, дождавшись, когда Диего закроет машину, прошли через гараж в просторную кухню.
— Я дома! – громко крикнула я. Если матери не было дома, это ещё не значило, что никто не контролировал каждый мой шаг.
Диего, словно у себя дома, прошёл прямо к двустворчатому холодильнику и достал бутылку яблочного сидра, которую тут же поднёс к губам. Люси ограничилась стаканом холодной воды из-под крана, а я сунула нос в кладовку в поисках любимых солений. Мне нравилась подобная пища и, честно, готова была умереть за банку солёных огурцов. Однако, внутри ничего не оказалось.
В этот момент на кухню вошла стройная брюнетка с короткими вьющимися волосами, немного крупноватым носом и с корзиной белья под мышкой. Её взгляд скользнул по нам троим, и она критически покачала головой, наблюдая за нашим пополнением припасов.
— Рой саранчи вернулся, – проворчала она.
— Ага, только эта саранча не может найти огурцы, – я высунула голову из шкафа. – Ты не видела, где они?
— Смотреть внимательнее надо. Нижняя полка, справа. Три банки точно оставалось.
Брюнетка по имени Виктория Уокер была не только нашей экономкой, но по сути она заменяла мне мать, когда её не было дома. Няня, сторожевая собака и гвоздь в мой гроб – в одном лице. Она подошла к Диего, который рассматривал контейнер с остатками вчерашнего ужина и забрала её прямо у него из рук.
— Сейчас приготовлю ужин, не порти себе желудок.
Отыскав, наконец, банки, я вернулась в кухню. Сев за стол, я попыталась открыть её, но крышка не поддавалась, и я тихо выругалась. Люси, преисполнившись жалости, забрала у меня банку, легко отвинтила крышку и вернула мне огурцы.
— Как насчёт десерта из антрекота с брускеттой из авокадо и панна-коттой? – поинтересовалась Виктория.
Я выудила огурец из банки и с наслаждением откусила. Божественно.
— Звучит восхитительно, – сказал Диего, и по нему совершенно нельзя было сказать, серьёзно он или подыгрывает.
— А мне кажется, это просто набор слов, – заметила я.
Виктория строго посмотрела на меня:
— Убирайся с кухни, пока я тебя в духовку не засунула вместо антрекота.
Усмехнувшись, я подхватила Диего под руку и потащила его из кухни на широкую лестницу в коридор, прежде чем Виктория вспомнила, что не спросила, как прошёл день в университете. Не хотелось упоминать своё утреннее опоздание. Хотя, если честно, она всегда каким-то непостижимым образом всё узнавала, от этой женщины невозможно было утаить ни единой тайны. Но я не теряла надежды найти однажды способ что-нибудь от неё скрыть.
Коридор был полностью белый. Высокие окна давали много света, а мраморный пол защищал длинный бежевый ковёр. Как и многое в этом доме, лестница и перилла были сделаны из стекла и хрома – конечно, всё – белое. Временами это здание заставляло меня чувствовать себя неуютно, будто это не дом, а музей, где каждое пятно удалялось в тот же момент, как появлялось.