Когда Зверь застыл, и у меня все застыло в груди. Хотя, наверное, наша грудь едина и от моего безумного протеста, даже наше сердце остановилось. Но всего лишь на мгновение. И потом Зверь, раскрыв пасть, вцепился в его левое плечо. Укус был столько яростный, что смог прокусить куртку и сломать ключицу. От безумной боли Майк резко вдохнул и закричал: “Нет! Что ты делаешь?! Остановись!” А я не мог остановиться. Майк отталкивал меня руками, а я впивался своими огромными когтями ему в грудь и продолжал рвать его зубами. Сначала плечо, потом лицо и шею. Захлебываясь кровью, он все просил меня остановиться, пытался оттолкнуть, а я продолжал отрывать куски мяса от его тела. Я не мог на это смотреть, я не хотел находиться здесь. Меня просто разрывало вместе с моим другом. Потеряв надежду остановить Зверя, я просто пытался закрыть глаза, чтобы не видеть изуродованного лица друга, молящего, чтобы я остановился. Но я не мог сделать даже этого.
В одно мгновение он перестал сопротивляться и я отстранился. Разорванный, весь в крови, Майк продолжал смотреть на меня, но уже мертвыми глазами. Истинный ужас осел где-то глубоко в душе и запечатлил эту картину. Смотря другу в глаза, мы перестали дышать, думать и казалось, даже жить. Я чувствовал и видел, как моему взору начинают мешать слезы. Сделав глубокий вдох, мы громко и протянуто завыли, заставив улететь с веток спящих птиц. После этого Зверь аккуратно вынул когти из его груди и вновь побежал прямо по улице.
Холодный воздух вновь колол мои легкие. Встречный ветер обжигал залитые слезами глаза, но я не видел хорошо освещенных улиц. Не слышал стук моих лап по оледеневшему асфальту. Я видел только мертвые глаза моего друга и слышал его предсмертные вопли: “Остановись” но я не остановился. Страшную боль я чувствовал вместе с ним, и вместе с ней я проснулся.
Глава 7
День седьмой
Проснувшись утром, я не чувствовал неприятный привкус во рту, не ощущал уже привычную разбитость от нехватки сна. Я даже не мог определить, настало ли утро. Перед моими глазами все так же держалась картина разорванного друга. Разорванного мной.
Первые несколько секунд я лежал, как будто онемев. Внутри была полнейшая пустота и непринятие самого факта того, что произошло. Наверное, это был шок, потому что впервые в жизни я пережил ситуацию, когда в голове не было не единой мысли. Такое необычное опустошение и где-то, глубоко в груди, тяжело бьется сердце.
Время проходило, шок отступал, мысли появлялись и становилось только хуже. Вчера, когда я ложился спать, я уже знал, что движет Зверем. И именно в этот момент, о помощи попросил Майк. Он нуждался во мне. Мой лучший друг оступился и искал поддержку человека, который сможет ему помочь. И я мог ему помочь. Но отложил на завтра. Но это завтра для него не наступило. Завтра было уже слишком поздно, и я убил Майка.
Осознание этого фактора, в совокупности с другими, вернули чувства и просто порвали мою душу. Такое количество духовной боли и ужаса накатило на меня, что они просто вытеснили все остальное. Казалось, мир погрузился в туман, как в страшный сон, в котором что-то происходит, но ты чувствуешь это отдаленно и практически не можешь контролировать. Я понимаю, что кричу. Крик боли и отчаянья разрывающий мои голосовые связки. Я неуклюже поднимаюсь с кровати и падаю на пол. Слезы начинают лить ручьем, и их невозможно остановить. Я роняю кресло, вновь падаю, ударяю по нему руками, а потом и головой.
Это странное чувство, все как в тумане. И духовная боль моего ужасного поступка, полностью вытесняла физическую боль, которую я делал себе, не отдавая отчета своим действиям. Услышав этот душераздирающий вопль и звуки погрома, в мою комнату вбежали родители. Где-то в тумане моего восприятия мира, перед ужасной картиной разорванного друга, появилось выражение их испуганных лиц.
В этот момент я отключился. Не то чтобы я потерял сознание и распластался на полу. Все, что происходило дальше, выбило с моего восприятия и памяти. Очнулся, если это можно так назвать, когда мы ехали в больницу. По какой-то причине мои руки боли покрыты кровью, но я не чувствовал боль. Приехав в больницу, родители взяли меня под руки и потянули к входу. Там я уже начал чуть более трезво смотреть на мир, потому мог идти сам. Проронив тихое и подавленное: “Простите” я надеялся, что они что-то скажут, но они посмотрели на меня с тем же непониманием, что и утром и повели дальше. Дойдя до кабинета нашего семейного врача, мы сели на лавочки в ожидании нашей очереди. Да, в нашем городе это нормально, что ты истекаешь кровью, но при этом обязан высидеть очередь к своему терапевту, а он уже направит тебя дальше и возможно, тебе помогут даже сегодня. Но это, конечно, если повезет.