* * *
Этого идиота хотелось удавить.
— Вы слышали? Вот, опять! Слышали?!
Даже опускающиеся сумерки не могли скрыть его бегающих глаз, маленьких, узко посаженных. Ни на миг не останавливаясь, он вертел головой, и на темном фоне леса мелькало его бледное лицо.
Наши тяжелые взгляды должны были бы мешать, но он, поглощенный своим занятием, не замечал их, как не замечал и крупных капель пота, скатывавшихся одна за другой. Несмотря на прохладу, на его груди и спине быстро расплывались мокрые пятна.
— Вот! Снова… Слышали? — Болезненное, почти радостное возбуждение сквозило в его голосе, выдавая животный страх. — Ох, не зря говорили ехать в обход, не зря!..
Пальцы непроизвольно сжались, кожа поводьев в них протестующе затрещала. Неужели он не чувствует, насколько всех нас достал?
С того самого момента, как мы свернули на едва заметную тропу, медленно поднимавшуюся в горы, и огромные лапы деревьев закрыли долину за нашими спинами, козлиный дрожащий голосок все глубже вонзался в мозг, напоминая, что хуже нет попутчика, чем трус. Его блеяние раздавалось все чаще — вызывающее в мертвой тишине этого странного места.
Седые лишайники здесь заменяли привычную траву. Поступь лошадей, едва касаясь, тут же перемалывала в пыль их хрупкие подушки. То справа, то слева меж елями то и дело проплывали зубья-камни, светлые, почти белые, точно фигуры в саванах, слишком похожие на молчаливый конвой… Необъятные стволы уносили ввысь кроны размером с целый сад и окунали в небо, залитое туманом. Тот плескался, клубился и едва заметно стекал к нам вниз…
Может, это он гасил звуки? Иначе куда подевалась жизнь, всегда наполняющая лес? Ни птиц, ни зверей… Ни шороха ветки.
Только мерный глухой топот копыт. Скрип колес. И наше дыхание — слишком громкое (опасно громкое!) на фоне вязкой тишины…
«Только в обход! Пусть еще пять дней, зато доберетесь…»
Пять дней… Вроде недолго. Но многие из нас не видели семьи с весны, и решение срезать путь было принято без особых колебаний. Да и что могло угрожать нам, трем десяткам крепких мужиков, вооруженных и привычно готовых отстаивать себя и заработанный кусок хлеба?
Мы пошли через горы.
Дом тянул к себе тело и душу. Так хотелось обнять детей! Ровно (но с затаенным трепетом) поприветствовать сыновей, уже почти взрослых… Хотелось подхватить на руки дочь, окунуться в перелив ее голоса-колокольчика: «Папочка! Папочка приехал! Ура! Папочка дома! А что ты мне привез?» И отбросив к демонам сдержанность, рассмеяться вместе с моей любимой малышкой!
Убедиться, увидеть своими глазами, что с ними все в порядке, что все здоровы… И живы. Ведь прошло так много дней. Ведь могло случиться… Нет! С ними все в порядке! Все в порядке.
И так хотелось прикоснуться к жене, вдохнуть ее родной запах, осознать: ты дома. Ощутить ее тело рядом с собой. А еще лучше — под собой…
«Нет! Не время думать об этом!»
Но скоро. Совсем скоро.
Я снова тряхнул головой, отгоняя навязчивые приятные мысли, расслаблявшие разум, отвлекавшие от действительно важного — смутной тревоги, разлитой вокруг.
— Опять! Слышали? И так близко! — Возбуждение нашего случайного знакомого резало нервы все глубже — в его выкрики вкрались визгливые ноты.
Почему же мы его до сих пор не пришибли? Может потому, что в глубине каждого из нас таится трус, в ком-то — дальше от поверхности, в ком-то — ближе… Даже во мне. И омерзительный скулеж вызывал какое-то нездоровое любопытство…
Наверное, стоило-таки выбрать объездной путь. Конечно, решал не я один. Но мое мнение уже давно имело вес для земляков — в зените лет, семья (три сына-продолжателя!), достойный дом и виноградники — неоспоримое богатство…
Одна прошлая осень, необыкновенно долгая и солнечная, принесла целое состояние. Мое вино, и раньше известное в окрестных городах, теперь хотели все. Насыщенный богатый вкус, янтарный цвет, но главное — непревзойденный аромат! Он получился объемным: с темным дном из меда и слоя муската над ним и тонкими полосками сосновой смолы, а поверху – свежесть смородины… и неожиданные крошки полыни в конце, едва заметные. Просто чудо!
Снимая пробу с моих кувшинов на рынке, другие виноделы прятали глаза:
— Да-а, а все погода! Все солнце! Чудесное вино.
Я не возражал. Но сам-то знал, что названное — лишь половина аромата. Все остальное сделало смешение перебродивших соков — от темно-розового, с мелкой ягодой, пряного сорта, что рос под самым лесом, другого, почти белого, медово-сладкого, и двух ничем ни примечательных (я еще собирался их вырубить весной!) — и старого густого меда, и мятых кедровых орешков, и трав… Да, риск. Но он оправдал себя! И теперь понятно, что в следующем году…