— Могу подтвердить: пехотное ополчение крайне скверное, — подал голос полковник Рёдер впервые за всё время.
— Но у нас есть ваш полк и полк господина Пикмаля, — тут же возразил теньент Дюварри.
Рёдер и Пикмаль промолчали. Люра встревоженно покосился на них.
— Не нужно недооценивать моё ополчение, Гаржиак! — протестующе воскликнул граф Агиррэ. — Да, его составляет мужичьё, но против Алвы и Колиньяров они готовы драться как звери! Их преданность вне всяких сомнений. Они вцепятся в эту землю зубами, но не дадут врагу пройти.
А теньент Левфож добавил:
— Я сомневаюсь, что силы Ворона так велики, как пытается представить его высокопреосвященство. Алве пришлось оставить часть армии в Олларии для предотвращения бунтов.
— И подкреплений он не дождётся! — желчно добавил Карваль. — Губернатор Сабве со своими полками надолго застрял на юге. Готов поклясться, что граф Пуэн и Сэц-Ариж повыдёргивают перья из его хвоста. А с моря нас прикроет барон Феншо: он, хотя и не молод, но один стоит десятка. Старая сталь не ржавеет! Так что с юга и запада мы прикрыты. А если Алва выбьет нас из Эр-Эпинэ, мы отступим за стены Нежюра.
— В Нежюре нельзя держать оборону, — тут же возразил Гаржиак. — У нас будет больше шансов, если мы отойдём к Мон-Нуару, не дожидаясь боя здесь.
— Поддерживаю, — высказался Шуэз. — Город капитулирует, как только возникнет угроза осады.
— Никогда не думал, что вы настолько малодушны, господа! — возмущённо заявил граф Агиррэ. — Вы готовы бежать, едва заслышав имя Алвы!
— Если проблема только в этом, то она легко решаема, — вмешался Люра. — И не такие армии отступали, если теряли своего полководца. Один меткий выстрел и дело сделано! Чего будут стоить солдаты Ворона, оставшись без него? Я не дам за них ни суана.
И Люра пренебрежительно щёлкнул пальцами в воздухе.
— Берегитесь, сударь! — осадил его Робер. — Многие до вас мечтали о таком метком выстреле. Однако же Алва жив до сих пор, а его несостоявшиеся убийцы мертвы.
Люра было открыл рот, но мелодичный женский голос опередил его.
— Что вы решили, сын мой? — спросила маркиза Эр-При, о которой все немного позабыли. Она стояла позади группы мужчин, прижимая к себе Мэллит, немного успокоившуюся в её руках.
— Я предпочитаю мир, — произнёс Робер спокойным твёрдым тоном. — Я не желаю заливать кровью землю моих предков. Капитан Карваль! Приказываю вашему гарнизону сложить оружие. Эр-Эпинэ отказывается бунтовать против законной власти в лице Первого маршала герцога Алвы.
Карваль, поражённый в самое сердце, отступил от Робера с чувством близким к гадливости.
— Нет, — проговорил он. — Нет, монсеньор. Вы не сделаете этого. Ваш великий дед перевернулся в гробу от ваших слов!
— Капитан! — перебила его маркиза. — Вы можете думать, что угодно, но мой сын владелец этого замка. Вы обязаны исполнять его приказы.
— Ваш сын просто трус, эрэа маркиза, — презрительно бросил Симон Люра. — А я не стану подчиняться предателю и трусу!
— На вашем месте не стоит кидаться такими словами, полковник, — возразил ему барон Шуэз, усмехнувшись. — Разве вас самого не ославили предателем, когда вы изменили губернатору Сабве?
— Вы ответите мне за оскорбление, господин барон! — угрожающе зарычал Люра.
— Довольно, господа! — прикрикнул на них Гаржиак. — Только ваших ссор нам и не хватало!.. Её светлость маркиза права. Герцог Эпинэ здесь хозяин, и только он может распоряжаться и замком и силами, собранными его именем под знамёнами Эпинэ. Герцог Анри-Гийом решил бы иначе, но его больше нет среди нас. Мы обязаны подчиниться его светлости.
— Ваша правда, барон! — воскликнул Карваль, отскакивая к Леону Дюварри (тот всё ещё держал в руках пистолет). — Но в словах полковника Люра тоже есть правда!..
Барон Шуэз, стоявший справа от Робера, внезапно кинулся прямо перед ним, отталкивая Иноходца назад, к выходу. Грохнул выстрел. Шуэз, не издав ни звука, медленно сполз на пол. Робер с удивлением поднял взгляд: пистолет Дюварри дымился в руках у Карваля, а на лице капитана проступало выражение досады и полного замешательства.
— Ро! — воскликнула маркиза Эр-При, в испуге бросившись к сыну. Мэллит кинулась к нему с другой стороны, загораживая собой. Робер почувствовал тяжесть тела Шуэза, привалившегося к его ногам, и с недоумением переводил взгляд с него на Карваля и обратно.
— Вы хотели убить меня, капитан? — спросил он.
— Вы обезумели? — потрясённо воскликнул кардинал Левий.
— Убийца! — сказала маркиза Жозина, повернув к Карвалю бледное разгневанное лицо. — Так вот какова ваша верность нашему дому? Но вам не добраться до моего сына. Сначала вам придётся застрелить меня.
Карваль хмуро опустил разряженный пистолет.
Барон Гаржиак присел на корточки рядом с телом своего друга. Его лицо, когда он поднял его, искажала судорога.
— Барон мёртв, господа, — сказал он сухо и холодно. — Итак, кто из вас согласен с мнением его светлости и готов заключить перемирие с герцогом Алвой?
Эпинцы молчали. Рихард Борн кинул на друга взгляд, в котором читалось извинение, и произнёс:
— Если мы сложим оружие накануне сражения, нас сочтут трусами. Если мы взялись за это дело, то должны идти до конца.
— Никто из нас не капитулирует перед Алвой, — едко добавил епископ Риссанский, мстительно сверкнув глазами. — Он сам объявил нам войну и пусть пеняет на себя!
Барон Гаржиак выпрямился и посмотрел на Робера со спокойным достоинством.
— В таком случае я один пойду за вами, монсеньор. Я слишком долго жил на этом свете, чтобы бояться за свою репутацию. Я считаю, что вы правы, а там будь что будет!
Иноходец крепко стиснул протянутую ему руку.
— Это честь для меня, барон, — искренне сказал он.
Гаржиак повернулся к Карвалю.
— Не рассчитывайте больше на меня и моих людей, капитан, — сказал он жёстко. — Они уйдут со мной вместе с людьми барона Шуэза. Наши полки, монсеньор, — добавил он, обращаясь к Роберу, — составят конвой для принцессы Ракан и вашей матушки.
— Как угодно, — ответил Карваль угрюмо. — Я не возражаю. Герцог волен уйти и увести с собой своих женщин. Но вот господин кардинал, — бросил он насупленный взгляд на Левия, — останется здесь. Вы ведь желали мира, не так ли, ваше высокопреосвященство? Отлично: вы и останетесь заложником мира. Мы не причиним вам вреда, если Алва не станет вредить нам. Передайте герцогу, монсеньор, что если он ценит своего посла, ему стоит быть осмотрительнее в своих действиях! И уходите, пока солдаты не знают о вашем низком предательстве, иначе никто не поручится за вашу жизнь.
Глава 7. Смута. 4
4
Круг тому назад в обязанности оруженосца входило блюсти меч и кольчугу, а в преддверие битвы втискивать своего эра в боевой доспех, больше смахивающий на отполированную бочку. С тех пор многое изменилось: латы заметно полегчали, меч уступил место шпаге, а должность оруженосца стала приятной и необременительной – налить вечерний бокал вина и составить компанию своему эру за бутылкой-другой кэналлийского. Короче, герцогу Окделлу достались одни преимущества, а обязанность таскать замшелые регалии за господином регентом, разумеется, свалилась на виконта Валме!
Не то чтобы Марсель забыл о благодарности – нет, он испытывал глубокую признательность к надорскому герцогу за своевременное появление в ночь смерти Штанцлера. Но когда Рокэ предложил им поменяться местами при его особе, Марсель в глубине души рассчитывал на окделльские привилегии. Он не сомневался, что в присутствии Алвы ему не угрожает никакая опасность, даже потусторонняя, и с радостью ухватился за возможность вести задушевные разговоры, особенно после трёхмесячных квартир у капитана Карваля. Кроме того, ему и впрямь было нужно многое рассказать Рокэ и ещё больше выслушать – после сидения в подвале он оказался совершенно не в курсе текущих дел. И что же? Вместо дружеской болтовни он уже третий день безмолвно таскался за монсеньором регентом то в штаб, то в обоз, то к артиллеристам, то к спешно возводимой переправе, нагруженный потёртым кожаным кофром, который для верности ещё и пристегнули к его поясу цепью. Навьюченный таким образом, Марсель до отвращения напоминал самому себе бродячего хирурга-зубодёра, который в надежде на заработок тащится вслед за армией, ни на секунду не расставаясь с инструментами своего злодейского ремесла.