Алва не позволил доложить о себе, просто оттолкнув слугу с порога, поэтому виконта бесцеремонно разбудил барон Гаржиак. Тот вскочил как солдат, заснувший на карауле: всклокоченный, с давно немытым, помятым лицом, явно не понимающий, в какой реальности он находится – сна или яви.
— Что случилось? Пожар? Я мигом, барон!.. Вот кошки драные! — воскликнул он, протирая глаза грязными кулаками при виде регента. — Рокэ!.. Уж лучше бы пожар.
Барон Гаржиак любезно подобрал с пола плащ и подал его виконту, который безуспешно попытался в него задрапироваться. Выглядеть от этого пристойнее он, однако, не стал.
Регент не стал тратить время на приветствия.
— Я узнал, виконт, — процедил он сквозь тесно сжатые зубы, отчего казалось, что он говорит не раскрывая рта, — что теперь вы командуете отрядом моего оруженосца. С чего бы так? Вы убили герцога Окделла?
— Мать честная! — воскликнул Марсель, всплёскивая руками и роняя злополучный плащ. — Рокэ! Это не смешно!..
— Где герцог Окделл? — спросил Алва таким тоном, что Робера продрал мороз по коже.
Валме, похоже, окончательно проснулся.
— Его здесь нет, — неловко сообщил он очевидное. — Я хочу сказать: вообще в Нежюре. Он уехал. Давно, ещё три дня тому назад. Ещё до пожара.
— Что? — воскликнул ошеломлённый Робер, которого от этих слов как дубиной по голове огрели.
— Будьте осторожны в выражениях, виконт! — прошипел Алва. — Думайте, что говорите! Вы только что обвинили моего оруженосца в дезертирстве.
— Леворукий вас побери, Рокэ! — воскликнул Марсель в полном отчаянии. — Да я не обвиняю его в дезертирстве! Напротив: я обязан ему жизнью, если помните! Он поручил мне передать вам, что он уехал. Вот я вам это и передаю!
— Но позвольте, виконт, — вмешался Робер, чувствуя нарастающее возмущение, — третьего дня вы сами писали регенту, что Дикон в Нежюре роет траншеи!
— А что ещё мне оставалось! — огрызнулся Валме, с облегчением переходя на более лёгкого противника. — Герцог не оставил мне выбора. Я обещал ему два дня. Я дал слово, что не скажу о его отъезде раньше. Вот мне и пришлось солгать!..
Сжатая в кулак рука Алвы дёрнулась вверх, словно он собирался убить своего офицера по особым поручениям одним ударом. Однако он сдержался.
— Что вам сказал мой оруженосец? — медленно и тяжело спросил он, словно произносил не слова, а ворочал камни.
Виконт Валме вопреки всем требованиям этикета обессиленно плюхнулся на стул.
— Я не могу продолжать этот разговор стоя, — заявил он регенту с вымученной дерзостью.
Алва коротко кивнул, и один из его офицеров с военной чёткостью придвинул к нему другой стул. Алва сел, не говоря ни слова. Робер остался стоять: стульев в комнате было всего два.
— Его светлость сообщил мне, что знает, как всех нас спасти, — промямлил Марсель, бегая глазами по комнате. — Он сказал, что от Излома не откупиться просто так, и что он знает верное средство. Он заявил, что я должен дать ему время всё как следует устроить.
— Праматерь Астрапэ! — вскипел Робер. — Что за чушь вы несёте! Я допускаю, что мальчик вообразил себе невесть что и решился на что-то героическое, но вы-то, виконт, вы-то могли понять, что во всём этом нет ни капли здравого смысла!
— С тех пор, как я видел выходца, — язвительно вскинулся Марсель, — я значительно пересмотрел свои взгляды на здравый смысл, ваша светлость! Я убеждён: герцог Окделл знает, что делает. Он одним своим появлением спас меня от Кладбищенской лошади!
— И напрасно, — процедил Алва сквозь зубы.
— И поэтому вы его отпустили! — продолжал кипеть Иноходец. — Немыслимая глупость!.. С кем он уехал? Надеюсь, он хотя бы взял с собой телохранителя?
— Нет. Он уехал один.
Алва слегка подался вперёд, и Марсель невольно отпрянул. Лицо Ворона было страшно; его взгляд пришпилил беднягу виконта к спинке стула как бабочку к обоям.
— Что вам сказал мой оруженосец? — повторил Ворон размеренным голосом, которому впору было принадлежать какому-нибудь механизму, а не живому человеку. — Дословно!
— Как я могу дословно повторить то, чего сам не понимаю? — воззвал Марсель в полном отчаянии. — Я же говорю: герцог заявил, что может вас спасти!
— От чего?
— От вашего проклятия, Леворукий побери! Да разве может хоть кто-нибудь выжить на этом Изломе, если Ракан, это кошкино Сердце мира, проклят?
Что было дальше Робер не понял. В первую минуту он хотел было спросить, каким же образом Дикон собирался избавить Рокэ от проклятья, но в следующую минуту увидел, как Валме, сипя и задыхаясь, болтается на руке у Ворона, который сгрёб его за ворот и приподнял над стулом. Хотя виконт был почти одного роста с регентом, сейчас от казался маленьким и тщедушным, как карлик, и беспомощно сучил ногами в воздухе как удавленник в петле.
— Монсеньор! Монсеньор! — восклицали Гаржиак и офицеры свиты, бросаясь к регенту и его жертве. Робер пришёл им на помощь и с трудом вызволил шею виконта из лап Ворона. Освобождённый, тот рухнул на пол, опрокинув стул, но тут же с ловкостью недобитой кошки ползком метнулся под стол, откуда уставился на Алву глазами, полными животного ужаса.
Робер крепко ухватил Рокэ за плечи.
— Клянусь вам, мы отыщем Дикона! — твёрдо сказал он. — Я обещаю: мы вернём его назад. Куда он отправился? — спросил он у Валме через плечо.
— В Гальтару, — ответил тот, вцепившись побелевшими пальцами в ножку стола и глядя на Алву неверящим взглядом.
Ворон посмотрел на Робера так, словно не узнавал его, и вышел из комнаты.
Ошеломлённая свита догнала регента уже в коридоре. В полном молчании они вышли на улицу, и только тут Алва заговорил.
— Капитан де Монтойя, — механическим голосом произнёс он, едва повернув голову в сторону своего офицера, — вы немедленно поедете к генералу Лефлёру. Пусть принимает командование на себя. Его задача потушить пожар и водворить спокойствие в Эр-Эпинэ. Вы поняли? Отправляйтесь. Барон Гаржиак… Где барон?
Гаржиак задержался в комнате у Валме, по-видимому для того, чтобы оказать несчастному виконту кое-какую помощь. Через несколько минут он протолкался к регенту. За недолгое время ожидания Алва, по-видимому, успел взять себя в руки.
— Вы эпинец, барон, — сказал он уже более нормальным голосом. — Вы способны найти общий язык с местным дворянством. Оставляю вас в Нежюре как своего представителя. Герцог Эпинэ также полагается на вашу опытность. Изучите здешние умонастроения и соберите жалобы на злоупотребления. Корона Талига в моём лице желает восстановить мир и благоденствие в вашей провинции.
Гаржиак поклонился. Он не был польщён – он напряжённо думал, как лучше взяться за данное ему поручение.
Алва круто повернулся к Роберу.
— Возьмите самого верного из ваших слуг, — негромко приказал он, — и соберите всё необходимое для поездки в Гальтару. У вас есть час. Жду вас у ратуши.
— У меня нет здесь слуг, — мгновенно отозвался Робер: его мысли были сосредоточены на том же, что и мысли Ворона. — Я готов бы ехать хоть сейчас, но должен прежде навестить Жозину и поручить их с Мэллит друг другу.
Алва кивнул в знак согласия и отпустил его со словами:
— И не забудьте взять ваш лук.
Через час Робер снова встретился с Алвой: тот отдавал последние распоряжения. С собой Ворон взял только одного человека – своего домоправителя Суавеса. Робер заметил, что к лошади молчаливого и исполнительного кэналлийца был приторочен тот самый кофр, который недавно с проклятиями таскал за собою виконт Валме.
Значит, реликвии Ушедших – меч и корону – Алва посчитал нужным прихватить в дорогу.
Они выехали из города ночью и помчались галопом, останавливаясь только для того, чтобы навести справки, напоить лошадей и спешно перекусить, не сходя с сёдел. На следы Дикона они напали очень быстро: он действительно проезжал здесь и совсем недавно. Виконт Валме не солгал. У тех купцов он выменял хлеб и мясо за свой тёплый плащ, в той деревушке купил дешёвый местный сидр. Всё указывало на то, что он и впрямь держал путь в Гальтару.
Они не спали больше суток.
На рассвете второго дня погони они наконец выбрались на старогальтарский тракт. Дорога казалась заброшенной и пустынной. Но в этом была и её опасность: здесь обычные кони (конечно, не Дракко, но Моро и конь рея Суавеса) легко могли попасть копытом в какие-нибудь пустоты или дыры – заброшенные шахты, ведущие в катакомбы, или трещины, оставшиеся после летнего землетрясения.