Альдо, растерявшись, выпустил жезл. Мэллит проявила больше присутствия духа: она осталась стоять, держа жезл неподвижно, а прозрачный изумрудный свет струился вокруг неё, укутывая с головы до ног.
Сине-зелёный луч! Но ведь это же… Ведь это же цвет Волн?..
Альдо твёрдо знал, что женщина не может быть носительницей силы, но если она носит ребёнка Повелителя или Ракана, исходящий из жезла свет укажет на это. Именно так было разоблачено преступление Ринальди Ракана, когда беременная Беатриса Борраска потребовала испытания. Кто же не знал этой древней гальтарской легенды? Её читали даже детям. Сколько раз дед и бабка пересказывали её ему!
Но цвет Раканов – огненно-белый! В нём сочетаются цвета всех Повелителей: багровый – Скал, синий – Ветра, золотой – Молний и изумрудный – Волн. Почему же вокруг Мэллит не возник, как рассказывает легенда, огненный венец Раканов?..
Или его будущий ребёнок не от него? Может быть, Мэллит забеременела от какого-то неведомого Повелителя Волн?.. Нет, какая глупость! Он лучше всех знает, как и от кого понесла гоганни. О, он отлично помнит и ту ночь, и всё, что произошло после. Но почему, почему тогда Мэллит окружает сине-зелёный ореол Дома Волн, когда отец её ребёнка он?..
Альдо растерянно отступил, и в его памяти вдруг всплыл его собственный голос, издевательски напевающий:
— Не от мужа, увы, родила я детей:
Старший принц и хорош и пригож,
Ни лицом, ни умом, ни отвагой своей
На урода отца не похож.
Эрнани XI был слабым калекой, а Первый маршал Эктор Придд – красавцем и Повелителем Волн! Неудивительно, что королева Бланш предпочитала мужу любовника.
— Шлюха… — пробормотал Альдо одними губами. — Мерзкая кошкина шлюха…
Мэллит угадала его слова по движению губ и попятилась, опуская жезл. Изумрудное сияние погасло. Бледная испуганная гоганни снова стала сама собой: тоненькой девочкой с золотыми глазами и рыжими, как осенняя листва, волосами. Но Альдо больше не думал о ней.
Его охватила ярость, бессильная, бессмысленная, беспомощная ярость. Ему хотелось разбить блеклое серое надгробие над могилой прабабки, пинками вытолкать на свет её истлевшие кости и топтать их до тех пор, пока они не превратятся в пыль.
— Шлюха! — рычал он, сам не сознавая этого. — Подлая, бесстыжая сука!
— Я всегда была верна тебе! — отчаянно крикнула Мэллит, вытягивая вперёд руки в защитном жесте.
Животный страх, прозвучавший в этом крике, немного привёл Альдо в себя. Он схватился за голову.
— Этого не может быть!.. — забормотал он лихорадочно. — Я же Ракан! Я видел первого Ракана в аре, когда мы ходили разорвать кровную связь!
— Я ничего об этом не знаю! — залопотала Мэллит, дрожа и инстинктивно забиваясь в угол комнаты.
Альдо метнулся к ней и схватил за плечи.
— Нет, знаешь! Вы, гоганы, присвоили себе знания, которые по праву должны принадлежать мне! Говори! Разве то, что я видел первого Ракана, не означает, что я сам Ракан?
И он затряс Мэллит так, что её голова замоталась из стороны в сторону.
— Я не знаю! — воскликнула она отчаянно. — Клятва заключается перед Создателем. А если первый Ракан и есть бог?!
Альдо резко выпустил её, и она шарахнулась прочь от него, прикрывая рукою живот.
— А в первый раз? — медленно проговорил Альдо, соображая. — Гоганы не стали бы покупать у меня первородство, не убедившись в том, что я Ракан. И они убедились в этом! Енниоль говорил, что память крови не лжёт. Ара показала прошлое моего рода. Все это видели! Все! Смерть моего предка, Ракана. Я видел, как убили…
Горло его свело судорогой, и он вынуждено остановился, задыхаясь и хватая ртом воздух.
Прошла минута. Потом другая.
— Альдо?.. — шёпотом позвала его Мэллит из своего угла, когда пауза затянулась.
Альдо повернулся к ней всем телом. Застывшее лицо его было неподвижно, но яркие голубые глаза смотрели беззащитно и беспомощно, как у обиженного ребёнка.
— Я видел смерть маршала Эктора Придда, — ровно ответил он. — Придда, не Ракана. Ты носишь под сердцем сына Повелителя Волн.
___________________
[1] Помилуй (лат).
[2] Создатель неба и земли, помилуй нас! (лат).
Глава 6. Осенние волны. 6
6
Повелитель Волн! Это объясняло всё.
Вот почему жезл ожил от его прикосновения; вот почему на его призыв откликнулось только море, а огонь, ветер и камень остались глухи. Вот почему два года назад в святилище гоганов он увидел смерть Придда, а не Ракана; оттого и на прошлой неделе в аквамариновой аре мелькнуло лицо, похожее на его собственное. Это хмурился его настоящий прародитель!.. И не потому ли в начале этого Круга Франциску Оллару удалось сесть на престол Талигойи, что наследник Эрнани XI Раканом не был?..
«Не Ракан, — повторял про себя Альдо, не в силах поверить до конца, — я не Ракан!».
Он не сюзерен Роберу, с Иноходцем они равны. И он ничем не выше ни Окделла, ни Алвы. Он – Придд, Придд-бастард! Ублюдок, как и Франциск Завоеватель. Однако ему никогда не одолеть Ворона: если вода и ветер схлестнутся между собой, победителей не будет.
Альдо с трудом сдерживался, чтобы не взвыть. Ему хотелось разбить вдребезги собственное отражение, так похожее на Унда со старинных фресок Диамни Коро.
Но если он не Ракан, то где же настоящий? Кому принадлежат права, которые он мнил своими? «Да закатная тварь его знает!» — подумал Альдо, корчась от боли. — «Может быть, Раканов не осталось вовсе».
И пропади они все пропадом!
Альдо метался по опустевшей гостинице как полоумный. Ему хотелось мчаться в базилику «Ожерелье миров» и долго, неистово, исступлённо трясти решётку, закрывающую вход в Священную крипту. Он с упоением представлял себе, как будет пинать её ногами и вопить что есть мочи оскорбления прабабке и её ублюдку, своему пращуру.
Поступи он так, добрые агариссцы не сочли бы его умалишённым. Со времени бедствия подобные сцены стали в порядке вещей.
Дождь продолжал лить – безостановочно, однообразно, неумолимо. Вода в полузатопленном городе поднималась всё выше – понемногу, но постоянно. Хозяин гостиницы и лакеи сбежали, захватив всё, что могли увезти; постояльцы выехали; оставались лишь он с Мэллит и полудюжиной алатских слуг.
Улицы вокруг становились более безлюдными. Вечером следующего дня, распахнув окно, Альдо испытал странное ощущение: ему показалось, что он находится в каюте тонущего корабля один в целом свете.
Его судно разбито, а шторм приближается.
— Альдо, — робко позвала его Мэллит из-за спины.
Он оглянулся. С той минуты, как гоганни узнала, что он не Ракан, она стала странно задумчивой.
— Альдо… — повторила она. Её золотистые глаза влажно блестели. — Это вина недостойной… Я оказалась недостойной, — поторопилась она исправиться. — Прости! Если бы тогда в Сакаци я не пришла к тебе, всё было бы по-другому.
— О чём ты? — рассеянно спросил Альдо, отворачиваясь и подставляя разгорячённое лицо холодному осеннему дождю. Он не хотел слушать её жалоб.
— О нашем сыне, — просто ответила она. — Он ведь гоган. Гоган, как и я.
Альдо медленно повернул голову обратно: ему показалось, что он улавливает в её словах что-то смутно-важное.
— Ты отдал нам своё первородство, — пояснила она тихим, несчастным голосом. — Нам, гоганам. А море, оно… Я думаю, оно сердится на тебя за это. Когда родится наш сын, новым Повелителем станет он. Слава Кабиоху, что не Раканом!
— Повелителем? — недоуменно спросил Альдо. — Он? Да его же ещё на свете нет!
— Поэтому всё и случилось, — ответила Мэллит, и слёзы потекли по её щекам. — Недостойная много думала, и, кажется, поняла. Ты позвал море. Оно пришло не к тебе, а за тобой. Наш сын мог бы прогнать его, но он ещё не родился.
— Ты бредишь, — ответил Альдо, дёрнувшись. — Иди спать!