— Боже, ты всегда так прав.
Да ну. Едва ли. Но он не станет обсуждать все свои косяки, когда Мэри страдает от реальных проблем с этой малышкой. Он был эгоистичным придурком, но не полным же кретином.
Гребаный ад, в голове не укладывалось, что он заставил свою шеллан пройти через все это… он бесился на себя за то, что заставил Мэри наблюдать, как он умирает прошлой ночью… и без особой на то причины.
Все потому, что не послушал Вишеса.
На самом деле, нет, подумал он. Все было даже хуже. В действительности, он слышал каждое слово брата и все равно бросился в бой, прекрасно осознавая, что ждет его на поле, если парень окажется прав.
Похоже, это и есть определение суицидального поведения?
И значит, он…
Вот дерьмо.
Когда голова Рейджа начала вскипать от реальности, которая только сейчас дошла до него, Мэри продолжила рассказывать, медленно, рационально, о том, что происходило между ней и той малышкой, какие консультации с персоналом ей требовались, а потом что-то про дядю где-то там… и Рейдж никак не участвовал в этом разговоре.
По правде, он был бесконечно благодарен за то, что она чувствовала себя лучше и ощущала связь между ними. Это было очень важно. К несчастью, он снова отдалился от нее, внутренне он был далеко, хотя тело оставалось на месте.
Что, черт возьми, с ним не так? У него есть все, что можно только пожелать… и в это мгновение Мэри была в его объятиях. Он вернулся с того света. Было столько всего, ради чего стоило жить, сражаться, любить.
Тогда почему он вытворил нечто столь безрассудное? Почему сам чуть не запрыгнул в могилу? И почему снова отдалился от Мэри?
Ну, было одно объяснение. Которое связывало все большой и толстой психозной лентой.
Он всегда сомневался в своей адекватности. Подсознательно.
Он всегда бросался из крайности в крайность, перескакивая с одержимости на гнев, опасаясь, что однажды свалится с вершины маятника и больше не вернется к здравомыслию. Может, это, наконец, произошло. И если так? И последнее, что нужно Мэри после предыдущей ночи, это его клинически подтвержденное безумие.
Ведь, блин, почему он так странно ощущал себя в собственной коже?
Черт подери, он, словно выиграл лотерею и обнаружил, что испытывает аллергию на деньги.
— Рейдж?
Он встряхнулся.
— Прости, что?
— Принести тебе чего-нибудь перекусить?
— Нет, я еще лессеров не переварил. — Он снова прижал ее к себе. — Но я не отказался бы от этого.
Мэри прильнула ближе, обхватив его торс рукой, насколько позволяла ее длина.
— Как пожелаешь.
Я пытался убить себя прошлой ночью, сказал он ей мысленно. И понятия не имею, почему.
Да. Вот официальное заявление.
Он сошел с ума.
Глава 14
— Вон там.
Джо Эрли опустила педаль газа своей фольксвагеновской развалюхи.
— Да, Дуги, я в курсе, где это.
— Прямо здесь…
— Да знаю я.
Незачем включать поворотник. В семь утра вокруг не было ни одной машины, никого не волновало, что она съехала к подкошенным воротам с облезшей краской, ведущим в старую школу, в которую ходила ее мать лет сто назад.
Вау. Браунсвикская Женская Школа видела лучшие дни.
Ее мать бы не одобрила дизайн ландшафта. Точнее, его отсутствие.
С другой стороны, у матери случался припадок при виде одного-единственного одуванчика на ее газоне на пять акров.
Джо старалась объезжать ямы на изрытой асфальтированной дорожке, достаточно большие, чтобы поглотить ее крошку-Гольфа, и повалившиеся стволы деревьев… некоторые из них были достаточно старыми и успели сгнить.
— Боже, как же трещит голова.
Она перевела взгляд на своего соседа по комнате. Дуги Кифер был как Шэгги из Скуби-Ду… только без говорящего датского дога. И да, его кличка — Травокур — дана ему заслуженно.
— Я же предлагала тебе сходить к доктору. Когда ты потерял сознание прошлой ночью…
— Меня огрели по голове!
— …наверное, у тебя сотрясение!
Хотя любой осмотр будет затруднительным, ведь у парня всегда двоилось в глазах. А онемение и покалывание являлись неотъемлемыми атрибутами его жизни.
Дуги размял костяшки по очереди.
— Я буду в норме.
— Тогда перестань ныть. К тому же, отчасти причина в том, что ты трезвеешь. Это называется «отходняки».
Когда они углубились в территорию кампуса, показались первые здания, и Джо представила их с чистыми, не разбитыми окнами, свежевыкрашенными фасадами и дверьми, висевшими на своих петлях. Она видела свою мать здесь, в ее кардигане с джемпером и в жемчугах, стремившуюся поскорей получить степень магистра права, хотя это была всего лишь старшая школа, а не колледж.