Поэтому ему пришлось вернуться сюда и посмотреть ей в лицо, зная, что он делал с другой.
А потом он узнал, что она умирает. Это было худшее воспоминание во всей его жизни.
Забавно, ощущения казались похожими. Нежеланная аналогия, которой он не мог избежать.
— Я говорила с Бэт, — сказала Мэри мрачно. — Она рассказала, что ты оставался с Рофом-младшим, когда она поранила руку.
Рейдж закрыл глаза, проглотив проклятье. Особенно когда повисла длинная пауза, будто она давала ему возможность объясниться.
— Ты хочешь рассказать мне, почему держа Рофа-младшего на руках, ты так расчувствовался?
Ее голос был ровным. Под контролем. Нежным.
Поэтому его правда казалась особенно жестокой и несправедливой. Но Мэри не позволит ему соскочить с крючка, сменить тему, уйти от разговора. Его Мэри была другой, когда дело казалось подобных вещей.
— Рейдж? Что там произошло?
Рейдж сделал глубокий вдох. Он хотел подойти к ней, но для этого придется обойти кровать… гул и жжение в голове требовали физических усилий, иначе он закричит. Или зарядит кулаком в стену…
Он просто должен подобрать слова так, чтобы не казалось, что он винит ее. Или что он глубоко несчастен. Или…
— Рейдж?
— Дай мне минутку?
— Ты уже двадцать ходишь по комнате.
Он застыл. Посмотрел на свою супругу.
Мэри сменила позу, и сейчас сидела, свесив ноги с высокого матраса. Она казалась крошечной на фоне огромной кровати, но матрас размером с футбольное поле был необходим: Рейдж был настолько крупным, что не мог вытянуться в полный рост на чем-то меньшем.
Дерьмо. Он снова отвлекся…
— Это из-за того, что ты… — Мэри уставилась на свои ноги. Снова подняла взгляд на него. — Рейдж, это из-за того, что ты хочешь своего собственного ребенка?
Он открыл рот. Закрыл.
Стоял столбом, а сердце в груди стучало как сумасшедшее.
— Все нормально, — прошептала Мэри. — У твоих братьев есть семьи… и, наблюдая за близкими, в голову закрадываются разные мысли. Это пробуждает… желания… неосознанные…
— Я люблю тебя.
— Но это не значит, что ты не разочарован.
Прислонившись спиной к стене, он скользнул вниз, усаживая задницу на пол. Потом свесил голову, потому что не мог смотреть на Мэри.
— О, Боже, Мэри, я не хочу это чувствовать. — Когда голос сорвался, он прокашлялся. — В смысле… я мог попытаться и солгать, но…
— Ты давно это испытываешь, верно? Поэтому между нами произошел разлад.
Он пожал плечами, сдаваясь.
— Я бы сказал что-нибудь, но я не знал, в чем проблема. Пока не остался в кухне один с Рофом-младшим. Оно взялось из ниоткуда. Рухнуло на меня, словно тонна кирпичей… я не хочу чувствовать это.
— Это вполне естественно…
Он впечатал кулак в пол достаточно сильно, чтобы треснула древесина.
— Я не хочу этого! Черт подери, не хочу! Ты и я, вместе — мне большего не надо! Я и детей-то не люблю!
Когда его голос громом пронесся по комнате, Рейдж почувствовал ее взгляд на себе.
Он не мог вынести этого.
Снова вскочив на ноги, Рейдж заметался по комнате, его подмывало сорвать картины со стен, сжечь шторы, разломать комод голыми руками.
— Я говорил серьезно, — рявкнул он. — Когда я сказал, что если ты захочешь ребенка, я достану тебе гребаного ребенка!
— Я знаю. Ты не ожидал, что именно ты почувствуешь зияющую пустоту в груди.
Он застыл как вкопанный и заговорил, уткнувшись взглядом в ковровую дорожку.
— Это неважно. Это не имеет значение. Это пройдет…
— Бэт рассказала мне кое-что еще. — Мэри дождалась, когда он встретит ее взгляд, и потом смахнула слезу. — Она сказала, что Вишес приходил к тебе перед нападением. Она сказала… он сказал тебе, что ты умрешь. Что он пытался заставить тебя выйти из строя… но ты отказался.
Рейдж выругался и продолжил выписывать круги. Потерев лицо рукой, он обнаружил, что ему хотелось вернуться в начало их отношений. Тогда все было так легко. Ничего кроме хорошего секса и замечательной любви.
Не было этой… жизненной чепухи.
— Почему ты рванул в бой? — спросила она нерешительно.
Он отмахнулся от вопроса.
— Знаешь, он мог ошибаться. Ви не знает всего на свете, иначе он был бы богом…
— Ты раньше времени рванул в бой. Ты не дождался… ты вышел в одиночку. В кампусе, кишевшем врагами. В одиночку… сразу после того, как один из твоих Братьев, который никогда не ошибался, сказал тебе, что ты умрешь там. И потом тебя подстрелили. В грудь.