Дорога через пропускную систему заняла вечность, но, с другой стороны, они не стремились к рекордам. Из-за расположения объектов на территории, им предстояло добраться до самой дороги, свернуть направо, а потом обогнуть основание горы к дороге, что вела в особняк.
В гору они также ехали медленно, но на полпути к дому они свернули налево на козью тропу. В этот момент дорога стала более ухабистой, и хорошо, что каталка была прикручена к полу. Время от времени Рейдж проверял оборудование, когда они наезжали на конкретный бугор, или с силой ударялись обо что-то, и всей троице приходилось уходить в крен, как лавирующему кораблю «Энтерпрайз». Сердечный ритм Кора, медленный как черепаха и неровный как дорога, по которой они ехали, не менялся. Как и низкий уровень кислорода и кровяного давления.
Ублюдок определенно не двигался. По крайней мере, не считая влияния жесткой езды
Под конец бесконечного путешествия, которое заняло не больше десяти минут, у Рейджа сдали нервы, и он наклонился в передний отсек фургона, к лобовому стеклу. Фары освещали кучу сосен. Длинную дорогу впереди. Ничего больше.
— Офигенно ты придумал, — сказал Бутч.
— Мне идея не по вкусу. — Рейдж пожал плечами. — Но приходится, когда черт гонит и все такое.
— Он никогда не выберется оттуда, — прорычал Ви, в его ледяном взгляде вспыхнуло насилие. — Живым уж точно.
— Хорошо, что у тебя в запасе не один стол. — Бутч хлопнул лучшего друга по плечу. — Ну и больной же ты ублюдок.
— Никогда не говори никогда.
— Нет уж, я праведный католик. Пойду по этой дорожке, и гореть мне… и не от горячего воска.
— Подкаблучник.
— Извращенец.
Они рассмеялись своей личной шутке, а потом вновь помрачнели… потому что скорая остановилась под скрип тормозов.
— Ну, сделаем это, — сказал Рейдж, когда двойные двери открылись снаружи, и запах хвои наполнил стерильный салон. — Перевезем его в Гробницу.
Глава 27
Мэри не успела войти в Убежище, как к ней подбежала Райм.
— Привет. Битти спрашивала о тебе.
— Правда? — Мэри скинула пальто.
Социальная работница кивнула.
— Сразу как проснулась. Она не захотела спуститься на Первую Трапезу, поэтому я принесла ей поднос и сказала, что отправлю тебя на чердак, как только ты появишься.
— Хорошо. Спасибо. Я пойду прямиком туда.
— Я уеду, хорошо? — спросила женщина, зевая. — Она сейчас спит… или, скажем так: после ванны она надела ночную сорочку и забралась в кровать. Я проверяла ее каждый час, казалось, она спала крепким сном.
— Хорошо. И да, конечно… я буду за тебя. Спасибо большое, что осталась с ней на весь день. Казалось, иначе было нельзя.
— Я бы никуда не ушла. Позвонишь, если понадоблюсь?
— Конечно. Райм. Спасибо.
Когда женщина направилась в заднюю половину дома, Мэри в спешке взбежала по лестнице, остановившись лишь раз по пути на третий этаж — сбросить свои вещи в кабинете. Когда она добралась на верхний этаж, то с удивлением обнаружила, что дверь в комнату Битти была открыта.
— Кто там? — донеслось из ее комнаты.
Мэри расправила плечи и шагнула вперед.
— Это я.
— Привет.
Чемоданы Битти все еще были упакованы и стояли возле ее кровати, но сама девочка сидела за старым столом, расчесывая волосы кукле.
— Райм сказала, что ты хотела увидеть меня?
Есть шансы, что ты хочешь поговорить о чем-нибудь? — подумала Мэри про себя. О маме, которую ты потеряла? О твоем умершем братике? О маньяке-отце? Было бы неплохо.
— Да, спасибо. — Девочка повернулась к ней. — Я гадала, могла бы ты свозить меня в мой старый дом?
Прежде чем она успела скрыть реакцию, Мэри отшатнулась в ужасе.
— В смысле, где ты и твоя мамэн раньше жили? С твоим отцом?
— Да.
Закрыв дверь, Мэри прошла вглубь комнаты и едва не села на кровать мамы Битти, но вовремя себя остановила.
— Зачем… почему ты хочешь туда поехать? Ничего, что я спрашиваю?
— Я хочу взять побольше своих вещей. Мой дядя живет не в Колдвелле. Если я не заберу их сейчас, то когда он приедет за мной, у меня может не быть такой возможности.
Мэри окинула взглядом комнату. Потом, описав круг, остановилась возле окна, выходившего на внутренний дворик. На улице было так темно… больше напоминало душную и теплую июльскую ночь, нежели холодную и ветреную.
Повернувшись лицом к девочке, Мэри сказала: