– Эх, и не везет же тебе сегодня, – подметил Кирилл. – Ну и что нам с тобой делать? – раздосадовано спросил он, начав движение в сторону Туманова.
Он молчал, зная, что бы он ни ответил, они все сделают по-своему. Закрыв глаза и набрав в грудь воздуха, он выдохнул густой клуб пара. Почти прошла дрожь, унялся жар, лицо приятно покалывало, когда на него опускались ледяные снежинки, оставляя за собой прохладу и мокрые капельки. Хотелось остаться в этом состоянии навсегда. Покой и умиротворение. Наверное такое чувство испытывает человек, падающий с небоскреба. Вот, кажется, мгновение и ты полетишь, станешь одним целым с ветром и снегом... таким же свободным.
– Ненавижу зиму... – промелькнула уже почти выветрившаяся из памяти фраза. – Ложь... – с улыбкой, одними губами прошептал он.
– Че ты там бормочешь епт, – послышался гнусавый голос спереди. – Перед ним, в двух шагах стоял Кирилл, а из-за его широких плечей выглядывал Славка, оба с интересом таращились на Колю. Умиротворение, придавшее необыкновенную, для его положения, смелость, не позволило убрать легкую улыбку с лица, он больше не боялся смерти. Неестественное для такой ситуации спокойствие заставило на секунду похолодеть стоящих перед ним парней. Кирилл сунул руку в карман своей кожаной куртки и тут же вынул оттуда. В оранжевом свете тусклого фонаря блеснуло что-то металлическое. Он сделал шаг.
Коля отбросил в сторону уже успевший нарезать руку пакет. Раздался звук бьющегося стекла. Ненадолго переулок погрузился в тишину. Славик, подошел к пакету, в котором лежала последняя из четырех, чудом уцелевшая, но покрывшаяся мелкой паутинкой трещин бутылка, поднял ее и, сделав долгий, жадный глоток, отбросил в стену стоявшего дома, та со звоном разлетелась, оставив за собой лишь мокрое пятно.
Кирилл, потеряв интерес к чуть пошатывающемуся Славке, сделал последний шаг в сторону Туманова. Достав, и больше не скрывая предмет, он поиграл им на свету фонаря, желая вернуть то состояние Коли, когда тот трясся от слов, сказанных ему. Когда осознал, что выхода нет. Но он все также стоял, безмятежно глядя на поблескивающее перед ним лезвие. Кирилла такая реакция не устроила, стиснув зубы, он прошипел совершенно не тем, ровным, твердым и уверенным голосом, а срывающимся и дрожащим от ненависти и приближающейся истерики:
– Такое дерьмо как ты никто искать не будет, ты ничто и звать тебя никак, у тебя никого и ничего нет, сидел бы дома, с мамочкой и не высовывался, но теперь ты захлебнешься кровью в канаве у леса, а по утру тебя уже будут доклевывать вороны, растягивая твои кишки по округе и вини в этом только себя и свою тупость.
– Как ему не нравится, когда все идет не по плану, – промелькнула мысль в голове Туманова прежде, чем острое и холодное лезвие охотничьего ножа с легкостью рассекло дешевую ткань пуховика и впилось смертельной хваткой парню в живот. Коля застыл, выдавив из себя приглушенный выдох, он опустил голову и уставился безэмоциональными глазами на то, как по кровостокам на клинке, тихим ручейком стекает горячая кровь. С громким чавканьем лезвие покинуло тело, чтобы вонзиться снова, но уже от руки Славки, он с жадностью и безумием смотрел прямо в глаза Коли и с наслаждением выдернул нож, оставив вторую рану на животе несчастного парня.
– Теперь ты, – сказал очкарик, протягивая окровавленное оружие Вите.
– Он и так не жилец, зачем издеваться-то? – попытался возразить здоровяк.
– Давай! – яростно вскрикнул Кирилл. – Или тебе его жаль? – с подозрением добавил он.
Гигант не ответил, а просто взял нож из рук рыжего и направился ко все еще стоящему, но шатающемуся взад-вперед парню, еще до всего этого он надеялся, что они просто выбьют долг из него, но не убивать... нет... не убивать, но какие еще есть варианты? Если он этого не сделает, то будет лежать рядом с ним, а парень уже итак считай труп.
Он остановился перед Колей, тот стоял с текущей изо рта кровью, пытаясь что-то сказать или просто поймать глоток воздуха. Витя так и не смог понять.
– Ну!? – раздался позади подгоняющий вскрик Кирилла.
Здоровяк посмотрел парню в зеленые глаза, в которых еще не до конца истлел огонек жизни. Зажмурился, стиснул зубы и все же вонзил лезвие в живот, оставив третью рану в измученном теле и тут же выдернул.
– Тебе там будет лучше, – подумал Витя, сам не веря своим словам.
Коля пошатнулся в последний раз и упал спиной на белое покрывало, уставившись на звезды, которые уже начинали появляться на темной мантии зимнего вечернего неба, в глазах одна за другой гасли последние искорки жизни, а в голове крутилась единственная мысль: