— Ты, дорогой мой, вставай. Да хоть помнишь, что вчера было?
Малисон сразу посмотрел на руки. Кулаки были целы.
«Бог уберёг», — подумал.
— А что? — спросил он, сам себе не веря.
Скажи кто — доверится без тени сомнения, а ведь сам потом и не поверит ничему сказанному, ибо не в своём уме после удара по голове.
— Ну, как тебя из лавки утаскивали? Помнишь, как на рынок ходил?
— Нет, — честно признался Малисон. — Как и не ходил вовсе.
Он ещё не совсем проснулся.
— Что в лавке? — спросил он.
— Заперли на замок. При людях, — быстро добавила Аннелиса.
— А что я на рынке делал?
— Кошель свой искал.
— Нашёл? — сразу же спросил купец.
— Нет. Да не было никакого кошеля…
— А я говорю, был. Мне деньги дал Тронстейн, а чёрт унёс. Когда найду их, найду и убийцу.
«Всё правильно сделал», — подумал купец при этом.
— Вор его унёс, — попыталась вразумить Аннелиса. — Теперь уж не вернёшь. Понапрасну терзаешь себя, голубь.
Купец громко рыгнул. Пиво ударило в нос. Засопел шумно, чихнул. Утёрся рукавом. Перекрестился.
— Утро вечера мудренее, — сказал он.
КОШЕЛЬ, БРОДЯГА И СЕРЕБРЯНЫЙ КРЕСТ
На следующий день после похорон ленсман Штумпф привёз на телеге связанного бродягу, подозреваемого в убийстве Уты Хооде. К ратуше сбегался народ посмотреть на злодея.
Это был не старый мужик, рослый, но измождённый. Продранные поршни на ногах, грязные онучи, тиковые портки в заплатах. Серая рубаха и бурый полукафтан с торчащими, как языки пламени, клочьями. Спутанные космы до плеч, шапки нет. Он не проспался и мало соображал, бессмысленно ворочая мутными глазами.
— В кроге фру Коновой на Нарвской дороге взял, — хвалился ленсман. — При нём кошель и вот это, — он показал на ладони серебряный крестик. — Зуб даю на вырывание, что снял с трупа!
— На йомфру Уте крестика не было, — письмоводитель и юстиц-бургомистр переглянулись.
Карл-Фридер Грюббе шумно засопел и потёр ладони.
— Это как же ты его добыл, Игнац?
— Объезжал свой участок и заглянул в Лахта-Вморе-бю, — ленсман самодовольно выпятил пузо, разгладил большими пальцами складки под ремнём и пояснил: — Проверить крог. Для порядка.
«Для порядка взимания мзды, — подумал Хайнц. — Тут сроки пропускать нельзя, а то учуют слабость и отвыкнут платить. Свой карман надо наполнять строже казны».
Новость разнеслась по ратуше, и даже главный бургомистр Ниена Генрих Пипер прервав заседание магистрата, на котором обсуждали важный вопрос об устроении колодца в конце Средней улицы, вместе с ратманами вышел посмотреть на злодея.
Писарь Уве был послан в крепость известить коменданта о поимке подозреваемого. Слотсгауптман Ниеншанца был обязан всячески содействовать городским властям в содержании преступников и свершении правосудия. А также в восстановлении порядка — важном для портового города, в навигацию наполненном чужеземными купцами, обозниками, матросами, боцманами и забредающими в трактир финнами.
Ждали у телеги, карауля злодея, пока не прибыл на вороном коне подполковник Томас Киннемонд, из присягнувших шведской короне шотландцев, а с ним четвёрка мушкетёров и капрал — конвоировать в цитадель опасного разбойника.
— Этот? — только и спросил Киннемонд, свирепо взирая на бродягу.
— Этот, — с ухмылкою ответил ленсман Штумпф, а юстиц-бургомистр сурово уточнил:
— Возможно, этот.
— Герр Киннемонд, прошу вас взять его под стражу для проведения расследования и королевского суда, — сказал Генрих Пипер.
— Выполняй, — обронил своему подчинённому комендант Ниеншанца.
— Езжай туда, — приказал вознице по-фински капрал-савакот.
Ижорский мужичок, чью телегу ленсман привлёк для перевозки подозреваемого, — низенький, толстенький, мохнатый, соломенно-рыжеватый, — ёжась от невиданного отроду столпотворения, блестящего чёрного жеребца подле себя, а на нём — всадника в камзоле и шляпе с галунами, из-под которой выпадал серый завитый парик ниже плеч, бравых усатых мушкетёров и витающей в воздухе злобы общественного порицания, робко тронул такую же как он сам толстенькую мохнатую лошадёнку, и злодей отправился в застенки.
— Жду вас в моём замке, господа, — подполковник Киннемонд прикоснулся к краю своей нарядной треуголки, и конь понёс его к мосту в Ниеншанц.
Вслед удаляющемуся конвою и преступнику нёсся глухой ропот толпы, который был перекрыт окриком бургомистра юстиции:
— Расходитесь и займитесь своей работой! Вину подозреваемого установит суд. А пока здесь больше нет ничего интересного.