— Понравилось? — с отвращением переспросил Грюббе. — Жене королевского казначея и начальника почт Ингерманландии?
— Да! — воскликнула Хильда, впервые проявив радость. — Мы были близки. Но этот случай заставил нас призадуматься над нашим совместным будущим. Если я стану появляться в таком виде на людях, а я похожа на брата, ибо мы родились в одночасье, пойдут слухи, что Хильдегард жив. Это может ввести в смущение магистрат. Могут возникнуть вопросы относительно кончины брата. Будут вопросы к пастору: кого он отпевал? — кто похоронен рядом с женой Хильдегарда Тронстейна? Для нас с Анной Елизаветой это был поистине вопрос жизни и смерти.
В дальнейшем мы предпринимали только загородные прогулки в карете. Мы таились. Но дома я всё больше обвыкалась в мужском платье. Оно всегда казалось удобнее дамского, а теперь сделалось единственно возможным.
В тридцать восьмом году нам представилась счастливая возможность перебраться в Ингерманландию. Герр Бернхард оставался в столице, и лишь изредка намеревался выбираться сюда. Тогда фру Анна Елизавета предложила мне отправиться в новое поместье в образе Хильдегарда Тронстейна, и не выходить из него больше никогда, если он так понравился нам обеим. Вот я и стала управляющим поместьем Бъеркенхольм и всеми землями Хильдегардом Тронстейном, которого знаете вы и все крестьяне. Мой прочный корсет ещё не раз выручал меня от ударов кулаками и палками. На нём можно заметить несколько зарубок от ножа.
— От ножа — это Ингмар?
— Ножевые порезы оставили мне финны из деревень, не помнящие себя в пьяном угаре. Их участь печальна и заслуживает забвения. Хозяйка всегда заступается, а за ней генерал-риксшульц герр Стен фон Стенхаузен, — Хильда вскинула голову. — Я никого не боюсь. Ингмар меня боится. Я с раннего детства сумела привить ему прочную боязнь моего кулака. И хорошо, что его сейчас нет. Ингмар одержим страхом. Если он вас заподозрит — он вас убьёт. Но без меня не узнает. Пока вы будете хранить мою тайну, я буду хранить вашу.
И когда они все стали выходить, Карл-Фридер Грюббе в сенях сказал:
— А драгуны, они же вас знают?
— Карл, Йенс? Они участвуют, — ответила управляющая Хильда.
И тогда юстиц-бургомистр Ниена понял, что усадьбу Бъеркенхольм городу против крепости не победить.
КУПЕЦ ЛОВИТ АНТИХРИСТА
Валттери Саволайнен торговал не только смолой и дёгтем, но и деревянной посудой, которую ловок был производить его сын.
После того, как Глумного Тойво заперли в крепости, в лавку Саволайнена потянулись финны с окрестных деревень, чтобы прикупить изделия узника и поддержать монетой страдающего отца. Никто не верил в виновность Тойво, а купца жалели.
Малисон наблюдал из дверей своей лавки, но не подходил и Фадею заказал. Убивал Тойво или нет, но пока от вины не отмоет суд, к замаранному подозрением родственнику обвиняемого потерпевшему и родне его приближаться не стоило.
Думы о том терзали купца и вводили в тяжкое недоумение. Малисон взять в толк не мог, если в Ниене он был со всех сторон ладен и всячески пригож людям, кто мог на него ополчиться? За что? Или это Господь отвернулся от него? Или решил испытать, как испытывал Иова?
После ареста Тойво он каждый день рассуждал об этом, пытаясь выстроить цепочку рассуждений, но ни брат, ни завсегдатаи лавки добавить ничего не могли.
Зимнее солнцестояние приближалось. Тянулись белёсые ингерманландские сумерки — день переходит в ночь незаметно, а снег сливается с небом. Плотная серая хмарь испачкала небосвод и заслонила солнце. Привычная к тому ижора, корела и иная чухна держалась бодро, мекленбуржцы чувствовали себя нормально, а вот шведы отчего-то приуныли.