Что было неплохо, по мнению Карла-Фридера Грюббе, — сами искали, сами же и убили.
— Подлог, самозваное присвоение имени и титула, а также посягательство на имущественное и денежное наследство, бесстыдная ложь и даже неприкрытое и наглое хищение мужского звания, совершённое женщиной, имеющей извращённую натуру, привело к созданию из истинного наследника настоящего туземного дикаря, способного на любое преступное зверство, проистекающее из тьмы невежества, старательно культивируемого злонамеренной Хильдой, — генерал-губернатор покачал головой, как бы не находя сил поверить в жуткую изнанку бед, обрушившихся на Ниен, и приказал: — С началом навигации на первом же корабле отправьте её в Стокгольм на королевский суд, чтобы Хильда Тронстейн была признана той, какой она и является!
— Купец безумен, — сказал Карл-Фридер Грюббе.
— Он указал пальцем на убийцу прямо в зале суда, не имея опыта и знаний для установления вины преступника, но объявил всё верно и даже больше, чем мы выяснили.
Старший письмоводитель сидел в комнате юстиц-бургомистра и вертел поставленную меж ног трость.
— Без доказательств? На основе догадок?
— Малисон пытается поступать правильно тем путём, каким он это понимает, в том мире, в каком, по его мнению, он живёт.
— В мире с апокалипсисом и антихристом?
— Сатану я видел своими собственными глазами на Дудерхофских высотах, я тебе рассказывал, — напомнил Хайнц. — Впечатления незабываемые.
— Ты штаны потом стирал или так и ходишь? — высокомерно скривил губы Грюббе.
— Скажи, что ты ещё и в Бога не веришь, Калле?
— Когда ты последний раз исповедовался?
— На той неделе. Но ты скажи, что и на исповеди можешь соврать?
И тогда старые друзья рассмеялись, каждый о чём-то своём, но и об их общем прошлом тоже.
— Надо бы снабдить на дорогу Хильду подслащённым вином, — перешёл к делу Грюббе. — У тебя найдётся, чем его сдобрить?
— Я покинул родину не с пустыми руками, — согласился Клаус Хайнц. — Это вещество неживой природы и потому не способно испортиться со временем.
— Осадок не выпадет?
— Осадок останется, — признал Хайнц. — Но он ляжет на дно бутылки и не будет заметен, пока из неё не вытрясут всё. Тогда его просто выльют. Но ты сам видишь, Калле, что в этой глуши о подобных признаках едва ли подозревают. В любом случае, ко времени обнаружения осадка дело будет сделано.
— А сургуч? — спросил бургомистр юстиции.
— На нём нет печати. Можно сбить. Вынуть пробку, а потом залить заново, и будет как прежде, — просто сказал Клаус Хайнц. — Сургуча этого у меня много. Я не выбрасывал, как знал, что пригодится.
— Тогда делай, пока не уехала.
— Как будто впервой, Калле.
«Там, где Малисон действует рассуждением и подкупом, Тронстейн пускает в ход угрозы, и вот результат, — мысленно сказал себе Клаус Хайнц, удаляясь в канцелярию. — Этим помор выгодно отличается от шведа. Лучше всегда иметь дело с ним».
Когда с Невы сошёл лёд, в Ниен прибыл шведский торговый корабль — флейт «Харон». Он встал под разгрузку, и на борт сразу пожаловала делегация. Плата была хорошая, и капитан согласился взять в обратный путь пассажиров.
Накануне отплытия в Бъеркенхольм-хоф заглянул старший письмоводитель магистрата Ниена и был тепло встречен управляющим. Обитатели усадьбы больше не появлялись в городе и сильно скучали. Клаус Хайнц всего лишь хотел удостовериться, что их отношения не испортились и Тронстейн на королевском суде не станет попусту болтать. Хильда сказала, что прошлое нюрнбергского фогта и нотариуса не имеет отношения к её делам. Она передала старшему письмоводителю кошель, который принёс от купца Ингмар, и попросила вернуть Малисону. Деньги были в целости и сохранности, его даже не открывали. На прощание Хайнц подарил ей пару бутылок превосходного кларета, которого в усадьбе Бъеркенхольм уже не осталось.
На второй день пути, за островом Сескар, когда быт устроился и стало скучно, Хильда Тронстейн раскупорила бутылку и обнаружила отличное французское вино. Она постучалась в каюту к хозяйке, чтобы наполнить бокалы за благополучное возвращение в Стокгольм.
Но фру Стен фон Стенхаузен не стала с ней пить.
ГЛОССАРИЙ
Альн (локоть) — 59, 4 см; фут (половина альна) — 29, 7 см; квартер (четверть альна) — 14, 85 см.
Антихрист (в широком понимании) — любой, кто противится Христу и Евангелию.