Славина мама такие мечты называла нереальными. Она вообще любила это слово: не-ре-аль-но.
«Ты, Слава, сделал уроки?» - «Я, мама, и так все знаю. Если вызовут, отвечу». - «Нет, это нереально». Или: «Я, мамочка, раньше поиграю в футбол, а потом пойду в булочную». И опять: «Нереально - булочную закроют».
Так же мама спорила со Славой, когда он привел с улицы собачонку: «Это нереально, чтобы у нас в доме была собака. Кто будет за ней ухаживать?»
Но тогда Слава маму уговорил, и Шустрик у них чудесно прижился. Подумаешь, много работы - ухаживать за собакой. Одно только - гулять с ней. У Славы с мамой бывали даже споры: по вечерам, перед сном, мама хотела гулять с собакой и Слава хотел. Вот и получалось, что гуляли втроем.
Все вполне реально. Иногда, правда, когда никого не бывало дома, Шустрик любил отдыхать на Славиной подушке. Застукать его на месте преступления никогда не удавалось, но выдавала вмятина на подушке. А так с ним все получалось вполне реально.
Впервые Слава увидел Шустрика в солнечный весенний день. Песик резвился, попав на улицу, где ему казалось, что все создано для того, чтобы он мог играть. Вот только не пугались люди его лая, подшучивали над ним или говорили ему всякие ласковые слова. Ну и что ж, песик не обижался на шутки, вилял хвостом. Все доставляло ему радость. Он даже не очень понял, что произошло, когда хозяин вдруг натянул поводок.
Хозяин Шустрика, который был примерно одних лет со Славой, спросил:
- Очкарик, хочешь собаку?
Слава пропустил мимо ушей «очкарика» и спросил:
- А ты продаешь?
- Нет.
- А почему говоришь «хочешь»?
- Я ее за так отдаю.
- За так?
- Ага.
- Совсем отдаешь?
- Совсем отдаю. Бери!
- А она не заразная?
- Скажешь тоже. Он знаешь какой, знаешь…
- Знаю. Ну не надо. Давай. Эй ты, ну не надо. Слышишь? Я ее не обижу…
Веревка перешла из рук в руки. Собака почуяла новый запах, тявкнула, потом залаяла, но когда новый хозяин нагнулся к ней и погладил, радостно завизжала. Характер у нее был, вероятно, хороший: приласкали, и ладно.
- Пошли! - сказал Слава.
«Тяв!» - ответил песик, что, должно быть, и значило - «Пошли!»
Но пошли они не сразу. Собака хотя и была молодой, но знала уже, что значит собачья привязанность. Она уперлась, натянула поводок и завыла. Ведь сначала, должно быть, решила, что с ней играют, а тут поняла: отдают.
Нет, слушать этот собачий плач было выше сил. Оставив Славе поводок, мальчик убежал, а Слава нагнулся и гладил, ласкал песика.
- Глупенький. Тебе же хорошо будет. Ну не упрямься.
Они вошли в дом, Славик накормил пса из блюдца и вышел с ним во двор. Здесь Слава отвязал веревку, отшвырнул ее далеко и сказал:
- А ну побегай!
Почувствовав свободу, песик вдруг словно обалдел от радости. Он стал бегать по двору, прыгать, кружиться, визжать. Слава гонялся за ним, но куда ему: песик бегал и увертывался очень быстро. И тогда Слава крикнул:
- Ну хватит! Ах ты Шустрик!… К ноге.
Что означают эти слова, пес не понял, но кличку свою запомнил сразу. И с тех пор он перестал быть безымянным псом и стал Шустриком.
Ничего не скажешь, Шустрику повезло - он попал в хорошие руки. Только беда: Слава в прошлом так любил медвежонка Мишку, что ни на собак, ни на кошек не желал смотреть. И казалось Славе, что никогда, проживи он хоть сто лет, не изменит своей любви к Мишке, никогда не заведет никакого живого существа - ни собаки, ни кошки, ни кролика, ни ежа.
И вот случилось же такое: встретился на пути Славы этот Шустрик.
Славе не так-то просто оказалось получить на него разрешение у мамы.
- Нет, нет и нет, - твердила Славина мама и при этом вспомнила Мишку. - Хватит. Вспомни медвежонка. Помнишь, сколько с ним было забот и огорчений, все помнишь. О собаке не смей и мечтать.
А Слава любил мечтать.
Больше всего Слава мечтал не о собаке, не о машине, а о том, как поедет к Мишке, как встретится с ним, будет играть и кувыркаться, как играл, когда тот был маленький и вырывал вилки из штепсельных розеток. Слава любил вспоминать и мечтать о том, как будет Мишку кормить и купать. А с тех пор как он начал искать во всяких энциклопедических словарях все, что помогало найти ответы на вопросы немецкого журнала, мечты о Мишке делались все реальнее и реальнее.
ГЛЕБКАСлава рылся во всяких толстых книгах, особенно в энциклопедических словарях. Библиотекарша в школе не очень-то охотно давала эти тома. А если давала, то, как говорится, «не отходя от кассы». Там же в библиотеке посмотри, что надо, и до свиданья: выносить энциклопедию нельзя. На дом не выдается. Но у Славы дома была своя энциклопедия, и притом живая. В ней искать, листать страницы и читать целый столбец непонятного, чтобы выудить две понятные фразы, не надо. Его живая энциклопедия была вся тут.