Там, где встречаются джейраны, можно всюду видеть их помет и следы. Аккуратненькие кучки помета и изящные сердцевидные следы оживляют ландшафт пустыни так же, как и сами животные.
Следы и помет джейрана
Джейраны очень неприхотливы в отношении водопоев. Они могут пить воду, сильно насыщенную солью. В Кызылкумах я видел озера, из которых пили джейраны. Если в эту воду опустить руку, то она, высохнув, становилась белой от соли. Они охотно пьют также и морскую воду. Осенью 1962 года я побывал на восточном берегу Аральского моря, в районе соленого озера Капшик-Куль. В то время количество джейранов в Кызылкумах уже сильно сократилось. Но в этих местах из-за их трудной доступности джейранов было много. Высокие песчаные гряды чередовались с солончаками и солеными озерами. Берег моря тоже был причудливо изрезан — море здесь «вливалось» в ландшафт крупногрядовых песков. Вечером местность оживала. То тут, то там одиночные джейраны и небольшие стада тянулись по узким береговым песчаным косам. Мне не пришлось больше бывать в этих местах. Сейчас и море далеко ушло оттуда. Вряд ли случайно уцелевший тогда естественный заповедник джейранов сохранился до наших дней, как и многие прекрасные уголки, исчезнувшие с обмелением Арала.
Глава пятая
Морские побережья
С 1973 года мне удалось принять участие в нескольких экспедициях на побережья северных и дальневосточных морей. Огромные пространства, гулкий размеренный шум океанского прибоя, стаи морских птиц — все это стало привычными элементами обстановки и тем фоном, с которым прочно связались образы населяющих побережье зверей.
Я с давних пор мечтал увидеть моржей. В зоопарке облик моржа сильно меняется по сравнению с естественным, так как у него почти никогда не вырастают нормальные клыки. А из-за слабого развития клыков совсем иначе выглядит голова, у которой уменьшена вся лицевая часть. Ни облик, ни размеры этих зверей в зоопарках не дают о них настоящего представления. Случилось так, что первая поездка, в которой я участвовал, была не к моржам, а на лежбища ушастых тюленей. По существу, об этих животных я имел еще более смутное представление. Из них мне приходилось видеть в зоопарках и цирках лишь калифорнийских морских львов. Но, прежде чем переходить к рассказу об этих животных, хочу в нескольких словах рассказать о ластоногих.
Отряд ластоногих принадлежит к классу млекопитающих. Это хищные звери, перешедшие в очень давние геологические эпохи к водному образу жизни. Но все они не полностью перешли к обитанию в воде (как китообразные), им периодически необходимо выходить на сушу, а точнее — на твердую поверхность, так как некоторые из них на сушу не выходят, а вылезают только на лед. На земле или на льду звери отдыхают, линяют и родят детенышей. Отряд делится на три семейства: моржей, ушастых тюленей и настоящих тюленей. Два первых семейства отличаются тем, что у их представителей задние конечности могут подгибаться под брюхо, и звери передвигаются, «шагая» по твердой поверхности. У настоящих тюленей задние конечности не участвуют в передвижении животного по твердому грунту и действуют только в воде. Ушастые тюлени называются так потому, что у них есть наружное ухо, которого нет ни у моржей, ни у настоящих тюленей. Семейство моржей представлено лишь одним видом — моржом. Ушастых тюленей — 14 видов, настоящих — 19. В пределах нашей страны встречаются два вида ушастых тюленей: северный морской котик и сивуч, или северный морской лев, а настоящих тюленей — 10 видов.
Каждой поездке предшествует длинный период оформления и сборов. Поэтому особенно остро воспринимается момент, когда, отрешившись от всех дел, законченных и незаконченных, садишься в самолет. А если самолет держит курс на Камчатку, куда отправляешься впервые в жизни, то можно понять состояние, в котором я находился на борту Ил-18 20 мая 1973 года.
Камчатка открылась неожиданно, когда вдруг разорвался туман под крылом, и с необычайной четкостью из него выступила плавная дуга берега Авачинской бухты и два безупречной формы заснеженных конуса вулканов (Авачинской и Корякской сопок). Испытываешь странное ощущение какой-то полуреальности всего этого, когда менее чем за сутки пересекаешь всю страну и видишь под крылом Камчатку и вулканы, как гигантский макет. От этого чувства не можешь до конца отделаться даже после посадки, когда оказываешься в городе и вулканы видишь уже с земли. Невольно вспоминаешь описание первой экспедиции Беринга, более двух лет добиравшейся от Петербурга до Камчатки. Когда мы уезжали из Москвы, начиналось лето, а в Петропавловске-Камчатском еще только сходил снег. Прошло десять дней, пока мы смогли добраться до цели своего путешествия — на мыс Шипунский, известный как одно из излюбленных мест размножения сивучей, куда нас доставило гидрографическое судно.