Черношапочные сурки
Наконец мы нашли путь к намеченной скале. Он занимал у нас более двух часов, причем, возвращаясь вечером на маяк, мы должны были ежедневно делать восхождение на почти отвесный двухсотметровый склон, которое в конце дня было очень утомительным. Поэтому мы поставили палатку на полпути к месту наших наблюдений, возвращаясь на маяк лишь раз в неделю.
На каждой из двух скал, видимых с нашего наблюдательного пункта, лежало по одному крупному секачу. Количество самок и молодых зверей менялось, однако некоторых из них мы через несколько дней знали в лицо. Секачу с дальней от нас плоской наклонной скалы (мы ее называли «Плоским камнем») мы дали имя Пискун за отрывистые, несколько визгливые крики, очень далеко слышные. Подобных криков мы не слышали от других самцов на Шипунском. Это был очень светлый могучий зверь в расцвете сил, с покатым лбом и большими глазами. На ближайшей к нам скале «Круглый камень» с отвесными краями лежал огромный старый самец со стертыми клыками. От Пискуна он легко отличался рыжей окраской, крутым лбом и маленькими глазками. Его мы назвали Зубром. Пискун и Зубр, как мы убедились впоследствии, представляли собой два выраженных типа облика взрослого самца-сивуча.
Пискун
Жизнь на этих двух камнях была совершенно различной. Пискуна часто можно было видеть в воде, плавающим в окружении самок. Когда самки лежали на камне, он сходил в воду и, плавая вокруг камня, издавал свой крик, далеко разносящийся над поверхностью океана. Временами какой-нибудь подросток-самец в отсутствие Пискуна вылезал на камень и начинал оказывать знаки внимания самкам. Но вдруг самец-пришелец, как безумный, взбегал вверх по скату скалы, испуганно оглядываясь назад. Добежав до противоположного края, круто обрывавшегося в воду, он бросался с него, и как раз в этот момент показывалась голова Пискуна, спокойно и неотвратимо надвигавшегося. Он шел, кряхтя и кивая головой с приоткрытой пастью, медленно поворачивая ее из стороны в сторону. Такие сцены повторялись периодически.
На камне у Зубра зверей было больше, но жизнь шла спокойнее. Мы редко видели Зубра в воде, он обычно лежал на одном и том же месте в одной из излюбленных поз. Другие самцы редко появлялись на его скале, но в этих случаях он их также прогонял. Иногда для этого оказывалось вполне достаточно поднятой головы, в редких случаях Зубр бросался в погоню за нарушителем. Но делал он это очень резво, передвигаясь тяжелыми скачками, и преследовал соперника до тех пор, пока тот не сваливался как попало с отвесного края скалы. Скала Зубра была отвесной со всех сторон, и звери взбирались на нее, ловко используя расщелины между камнями. Собираясь выйти из воды, зверь уже нацеливался на определенную щель. Дождавшись высокой прибойной волны, он «выбрасывался» на ее гребне и закреплялся, упираясь передними ластами в края расщелины. Закрепившись таким образом, он некоторое время оставался неподвижным. Затем, выгибая спину и подтянув заднюю часть тела, он упирался пятками в выступ камня и делал резкий толчок. По телу сивуча как будто пробегала волна, и когда она доходила до передних ластов, он отрывал их от места, быстро перебрасывал немного выше и снова закреплялся ими в расщелине. После такого «шага» зверь несколько минут отдыхал, затем все повторялось в прежней последовательности. В течение 15–20 минут сивуч проходил те семь — десять метров, которые отделяли верхнюю площадку скалы от поверхности воды.
Излюбленная поза Зубра
Эта ловкость, с которой тяжелые звери, не имеющие нормальных, с нашей точки зрения, ног, взбираются на отвесные скалы, конечно, поражает. Я этому стал меньше удивляться, когда увидел в цирке репетицию дрессировщика морских зверей Ю. Захарова. То, что у него проделывали сивучи, совершенно удивительно. Особенно удивляет сила их плечевого пояса и передних конечностей. Звери свободно ходили на передних ластах, держа все тело на весу, и балансировали в гимнастическом кольце, вытянув тело горизонтально, опираясь на кольцо лишь одним передним ластом.