Белый медведь у туши серого кита
Второй раз я видел белого медведя в Инчоуне. Инчоун — поселок маленький, и любое из ряда вон выходящее событие привлекает внимание многих его жителей. Однажды утром в конце августа на берегу толпился народ. Я поинтересовался, в чем дело. Выяснилось, что все смотрят, как в море плавает медведь. Но сколько я ни всматривался в волны, увидеть ничего не мог — нужен определенный навык, чтобы в прибрежных волнах увидеть голову плывущего зверя. Ничего не разглядев, я медленно пошел вдоль берега в ту сторону, куда смотрели люди, и, уже выйдя на край поселка, вдруг увидел молодого медведя. Видимо, он только что вышел на берег и теперь спокойно обследовал галечный пляж, обнюхивая валявшиеся там старые кости моржей. Происходило это фактически на территории поселка. С небольшого возвышения трое чукчей рассматривали зверя в бинокли, и, сделав небольшой крюк, я присоединился к ним. Медведь походил по берегу, попробовал на зуб несколько костей, затем он вошел в воду и поплыл прямо от берега, на север, кто знает куда. Море до самого горизонта было свободно ото льда, и с нашего возвышения еще долго было видно, как среди волн время от времени мелькала его голова.
Больше всего в этом эпизоде меня поразило абсолютное спокойствие зверя. Нас он, безусловно, видел (не говоря уже о том, что это вообще было на краю поселка), но никаких признаков тревоги, ни намеков на агрессивность в его поведении не было. Мы его, видимо, совершенно не интересовали.
Как рассказывают местные жители, подобные «визиты» белых медведей в поселки зимой — обычное дело, но летом такое бывает нечасто. Видимо, причины летних встреч медведей на берегу (а две такие встречи за месяц — это не мало!) в 1987 году были связаны с особенностями ледовой обстановки. Как я уже говорил, лед в этом сезоне до самого конца августа подходил к берегам моря вплотную, и медведи, проводящие лето в области распространения арктических льдов, также держались недалеко от суши, что давало им возможность чаще выходить на берег.
Несмотря на то что в 1987 году экспедиция работала на берегу, мы регулярно видели и серых китов. Я уже говорил, что кормятся эти киты на мелководьях, но только наблюдая за ними с берега, можно было оценить, насколько близко к берегу они иногда подплывают. Часто казалось, что кормившиеся у самого берега киты вот-вот должны были «сесть на мель», но они, конечно, хорошо чувствуют тот предел возможного приближения к берегу, который они могут себе позволить, не рискуя «обсохнуть» (не берусь, однако, судить о хорошо известных и не вполне объяснимых до сих пор случаях произвольного выбрасывания китов на сушу).
В литературе по серым китам неоднократно отмечалось, что эти животные иногда заплывают на самые мелководья, особенно вблизи устья рек, и буквально «катаются» по дну, стремясь очиститься от «китовых вшей» и других рачков, обрастающих их туши, но нам такого увидеть не пришлось ни разу.
И еще об одном звере (точнее говоря, зверьке) мне хочется сказать несколько слов. Человеку, никогда не бывавшему на Чукотке, может показаться странным, но один из самых заметных диких обитателей этих мест — суслик, или, как его здесь называют, еврáжка. Этот суслик относится к виду арктический суслик, большая часть ареала которого находится на Американском континенте, и обитание его на Чукотке служит одним из свидетельств былой связи Америки с Азией.
Евражка, или арктический суслик
Больше всего мне пришлось наблюдать евражек во время моей второй поездки на Чукотку в 1985 году, когда в составе эпидотряда Института дезинфекции и стерилизации Министерства здравоохранения мы изучали мелких тундровых грызунов в районе Певéка, на Западной Чукотке. Евражки и здесь — обычные зверьки. И одна из самых примечательных черт образа их жизни состоит в том, что они не только не избегают поселений человека, но, в отличие от остальных хорошо знакомых всем сусликов, становятся местами настоящим синантропным видом, обитающим даже в домах и других постройках человека.