Мать защищает белька
Жизнь — сложная вещь. Люди, связанные с промыслом, озабочены и охраной зверя. Гораздо опаснее, чем промысел, стали для тюленей рейсы ледоколов, которые с переходом к круглогодичной навигации проходили подчас через залежки размножающихся тюленей. Не все капитаны судов достаточно осторожно относились к этому и иногда шли прямо через ледовые поля, где с бельками лежали тюлени.
Взаимная угроза
С тех пор как я побывал на промысле тюленей, мне неприятно видеть нерпичьи шапки. Меня поражает примитивность этих изделий по сравнению с тем, как выглядит этот мех на живых зверях. Конечно, это можно сказать о любом мехе. Но изделия из меха тюленей отличает какая-то особая примитивная декоративность. Поморы, добывая серку лишь потому, что за нее платят, не понимают смысла этого меха. Шкура белька — это настоящий мех, главное качество которого в том, что он густой и теплый.
Вторая моя поездка на лежбище тюленей была уже не на север, а на юг, на Каспий. Было это в феврале 1984 года.
В южной части Каспийского моря, немного южнее Красноводского полуострова, расположен остров Огурчинский. Это узкая полоса суши, протянувшаяся на сорок километров с севера на юг. Этот остров интересен гнездовьями чаек, там обитают одичавшие ослы, а недавно создан питомник джейранов. На южной оконечности острова находится лежбище каспийских тюленей, где они держатся круглый год. Подавляющее большинство тюленей на Каспии в сезон размножения, в феврале, идет в северную замерзающую часть моря, и самки приносят детенышей на льдах. В районе Красноводска море не замерзает. Лишь в отдельные зимы образуется ледяной припай у берегов, а у Огурчинского нет и этого: частые штормы разрушают слабый лед.
На Огурчинском небольшое количество самок каспийского тюленя приносят детенышей на лежбище. Начало февраля, когда мы поехали на остров, — срок рождения детенышей. В годы, предшествующие нашей поездке, уровень Каспия несколько поднялся, и южная часть острова вместе с лежбищем оказалась отделенной от основного острова проливом. Поэтому нам не удалось увидеть здесь ни одичавших ослов, ни джейранов. Южная оконечность острова, отделенная проливом, имела в длину шесть километров. Большая часть ее занята песками, закрепленными кустами селитрянки и астрагала. Самая южная часть острова представляла песчаную косу протяженностью в полтора километра, на оконечности которой лежали тюлени. Лежбище еще одним проливом было разрезано на две части. Таким образом, часть лежбища оказалась для нас недоступной.
Песчаная коса на южной оконечности острова
Попасть на остров в ту зиму оказалось нелегко. В начале февраля были стойкие морозы, и у берегов Красноводского полуострова была широкая полоса ледяного припая. Ветер гнал по морю частую волну. Нас было двое (Т. Ю. Лисицына и я), нам надо было взять с собой не только двухнедельный запас продуктов, но и пресную воду на первое время. Три дня пришлось ждать погоды на мысе Хелéс. Не могу не вспомнить с благодарностью егеря А. Г. Корнилова, который на основательно нагруженной дюралюминиевой лодке с двумя старыми моторами доставил нас на остров и обратно. Путь от Хелеса до места нашей стоянки на острове составлял более 80 километров. Половину этого расстояния надо было идти вдоль острова, а другую — через пролив. В проливе от частых волн брызги все время летели через борт. Старые моторы не раз глохли, так что пришлось трудно, особенно нашему «капитану» А. Г. Корнилову.
Лежбище на Огурчинском
Мы обосновались в полутора километрах от лежбища, в круглом бетонном бункере, наполовину врытом в песок. Внутри этого бункера поставили палатку, собрали из найденных на острове остатков железную печку с трубой, так что устроились вполне сносно, наше жилье было надежно защищено от ветра.
Тюлени и чайки на лежбище
На лежбище приходилось труднее. На узкой песчаной косе не было никаких укрытий. Сидели в 50 метрах от ближайших зверей, чтобы не испугать их. Последние десятки метров к ним приходилось подходить на четвереньках. На своем наблюдательном пункте мы вырыли маленькую ямку, на краю ее положили кусок пенопласта, чтобы не сидеть на мокром песке. Что касается ветра, то здесь уж деваться было некуда, и единственный выход был — теплее одеваться. Коса была совершенно открытая, и в особенно сильный шторм волны местами перекатывались через нее. Тем не менее сама коса была преградой для ветра, и почти всегда по одну сторону острова был штиль, по другую — шторм. Эти стороны менялись в зависимости от направления ветра, что влияло на размещение зверей.