Однако в условиях нашего помещения, приближенных к естественным, поведение и взаимоотношения зверьков бывали иными, причем наблюдалась разница между лесными мышами и рыжими полевками. О некоторых особенностях этого поведения я уже говорил, но теперь хочу сказать о нем подробнее.
Рыжие полевки, стремясь жить поодиночке, не образовывали стабильных групп. Впущенные в дом одновременно зверьки, не выясняя отношений между собой, разбегались по помещению и начинали знакомиться с ним индивидуально, не вступая в контакты друг с другом; убежища полевки использовали при этом также строго раздельно. Встретившись друг с другом, они чаще всего разбегались в разные стороны, не выясняя, кто над кем должен доминировать и кто кому подчиняться.
Самка рыжей полевки с детенышами
Но постепенно отношения между зверьками все же обретали форму какой-то системы. Решающее значение при этом, по-моему, имело следующее обстоятельство. Знакомясь с территорией, полевки всегда хотя бы ненадолго забегали в те убежища, которые оказывались на пути их следования. Поэтому в каждом убежище постепенно «накапливался» запах практически всех находившихся в комнате зверьков, и отдельные полевки, «обходя» убежища, постоянно ощущали запах остальных даже в тех случаях, когда не встречались друг с другом непосредственно. Это в свою очередь довольно быстро приводило к исчезновению взаимной настороженности и агрессивности зверьков при контактах. Но, с другой стороны, каких-либо форм настоящего группового поведения у них тоже не возникало, и те различия в поведении, которые мы отмечали у отдельных полевок (разный уровень активности, разная склонность к запасанию корма в своих убежищах и тому подобное), еще не давали достаточных оснований считать одних особей доминантами, а других — подчиненными, поскольку никто из них не обращал особого внимания на поведение партнеров и никакого «организующего начала» в действиях каких-либо зверьков, по сути дела, не было.
Отношения между лесными мышами складывались иначе. Лесные мыши — это, как я уже говорил ранее, зверьки, ведущие настоящий групповой образ жизни, и когда мы выпускали в дом сразу несколько особей этого вида, то они прежде всего стремились познакомиться друг с другом. При встречах они не разбегались, как полевки, в разные стороны, а после серии взаимных обнюхиваний часто начинали обследовать территорию, в том числе и убежище, совместно. В тех случаях, когда никто из зверьков ранее в помещении не бывал и не имел возможности ознакомиться с ним предварительно, взаимной агрессивности между ними не возникало, даже если все они были самцами. Такое их поведение приводило к быстрому формированию группировок, совместно использовавших одни и те же гнезда.
Показательным было и отношение лесных мышей, которые постоянно жили в домике, к подсаживаемым туда (или вселявшимся из леса самостоятельно) новым особям своего вида. Если мы подпускали новичков к только что сформированной группе, отношения в которой еще не успевали окончательно стабилизироваться (а на такую стабилизацию уходило обычно около двух недель), то хозяева обычно не проявляли к ним заметной агрессивности, и новички довольно быстро вливались в состав исходной группы. Но долго жившие в помещении мыши всегда относились к вновь пришедшим резко агрессивно, причем в отношении хозяев к новичкам в этих случаях можно было заметить и некоторые сезонные различия.
Позы лесных мышей при агрессивных контактах
Весной и летом, несмотря на то что у зверьков в это время наблюдалась половая активность, агрессивность к новичкам редко принимала столь острые формы, чтобы приводить к их гибели. Они обычно оставались в живых, но строили свою активность так, чтобы по возможности избегать контактов с хозяевами помещения. Они жили в отдельных гнездах, и периоды их максимальной активности были иными, чем у хозяев. Но если мы не отсаживали вселенцев и оставляли их в помещении надолго, то они все же в конце концов могли войти в состав группы хозяев, хотя на такую ассимиляцию иногда уходило несколько месяцев.
Поздней осенью и зимой отношение членов стабильных группировок лесных мышей, долго проживших в доме, к новичкам становилось иным — агрессивность к ним резко возрастала, и хозяева преследовали их вплоть до их гибели. Редко кто из новичков осенью и зимой оставался в живых дольше 1–2 дней, и те единичные случаи, когда кому-либо из них все же удавалось уцелеть, можно считать скорее исключением из правила.