— Позвольте представить, — наконец продолжает Ждан. — Мои товарищи и защитники. Дынко… — встает светловолосый. Коротко кивает и садится назад, закидывая ногу на ногу.
— Радим, — встает лохматый, серьезно кивает.
Я не знаю, имеют ли они влияние на княжича, слушает ли он их советы, поэтому на всякий случай мило улыбаюсь обоим.
И потом они опять молчат! Нет, мерзнуть тут целый день охоты у меня нету!
— Вы хотели со мной поговорить? — нетерпеливо спрашиваю.
— Да… Да. Вы нас просто немного удивили, придя сегодня в таком неожиданном виде, — задумчиво говорит Ждан.
— Вам не нравится, как я выгляжу? — спрашиваю таким тоном, как будто если он скажет нет, я буду плакать.
— А… Вас волнует, нравитесь Вы нам или нет? — вдруг громко спрашивает Дынко. Голос у него такой… вкрадчивый.
Задерживаю дыхание, успокаиваясь. Похоже, они не так просты, как я думала после нашей первой встречи. И, наверное, слишком избалованы женскими улыбками, если еще и перебирают. Надо действовать аккуратнее.
— Какой же девушке не хочется нравиться, — говорю смиренно. — Я ведь не знаю, как одеваются женщины вашей страны. Может, по сравнению с ними мое платье выглядит смешным и неуклюжим, — кокетничаю.
— Нет. Совсем нет, — начинает оправдываться Ждан. Неужели хоть какой-то эффект? Рано радуюсь!
— Нам нравится, когда девицы без одежды, — вдруг резко говорит лохматый, тот, который Радим. Я невольно хватаюсь руками за края кресла, но улыбку на лице удается сохранить, в этом мне слишком часто приходилось практиковаться. До каких границ я готова дойти, чтобы выполнить приказание князя? Готова ли я… на все? Корсет врезается в ребра, в голове гудит от нехватки воздуха.
— Ну что же, Дарена, — слышу голос Ждана. — Ответьте на несколько моих вопросов.
— Конечно.
— Вы знаете что-нибудь о звериной расе?
— Нет.
— Вам не преподавали историю?
— Нет.
— Почему? — с неподдельным удивлением спрашивает Ждан.
Почему, почему. Кого колышет образование полукровок? Уж точно не нашего Князя. Придется прикидываться валенком, это легко — главное мило улыбаться и смотреть понаивнее, как не очень умные люди.
— Не знаю.
— Ладно. Вам преподавали языки?
— Нет.
— Искусство?
— Нет.
— Магию?
— Нет.
— Почему?
— У меня очень невысокий уровень силы, меня бессмысленно учить.
— Кто сказал?
— Княжеский колдун.
— Княжеский колдун… — задумчиво повторяет Ждан.
Вообще мы с Санькой, когда доступ к библиотеке имели, много чего интересного из книг узнали, но ведь он спрашивал о серьезных систематических занятиях? О звериной расе я и правда ничего не знаю. Ну, кроме того, что известно всем — они умеют перекидываться в животных. Так что нигде не соврала — Князь не занимался обучением полукровок. А другой… секрет вообще никого не касается.
— Не понимаю, — говорит Ждан чуть позже. — Вам ничего не преподавали — ни истории, ни языков. Как это может быть. Что…
Его прерывает взрыв громкого хохота. Лохматый вскакивает со своего места и быстро идет к нам.
— Ждан, можно я? — спрашивает и получает разрешающий кивок.
Радим подходит и наклоняется надо мной, нависает сверху, как скала, готовая упасть и раздавить.
— Ее ничему не учили — ни музыке, ни танцам. Она катается на лошади в мужском седле и без корсета. А теперь ее одели в шикарное платье и заставили во всем нам потакать. И она потакает, хотя ей очень страшно и еще что-то не так. Может, голодная? Ну, в общем, я знаю, почему. Потому что она — полукровка… — заканчивает он с довольным видом и эти слова, произнесенные его глухим голосом, вдруг делают мне очень больно. Я упрямо застываю в кресле, задирая голову выше.
— Как мы и думали, — лениво говорит Дынко. — Хочет нас надуть. Хоть бы раз ошибиться…
Как же мне было тяжело в этот момент! Не получилось сделать то, чего от меня хотел Князь. Хотя сам виноват, что я могла? Надо было относиться ко мне как к дочери, учить музыке и танцам, глядишь, и смогла бы понравиться.
Но зато можно больше не строить из себя благородную даму. Не нужно мило улыбаться и сидеть, как попугай на насесте. Я падаю глубоко в кресло, откидываюсь на спинку и прячу ноги под свою широкую юбку.
— Я не голодная, мне просто холодно, — равнодушно отвечаю на вопросительный взгляд Радима. Вообще-то мне тут больше нечего делать, но надо, чтобы вожак разрешил уйти. Жду, но он пока молчит, поджимает губы и качает головой. Осуждает? Что мне его осуждение? Я не выполнила волю Князя, вот что страшно.
— Как так можно… с собственной дочерью, — вдруг слышу мрачный голос Радима, прямо над ухом. — Отменный мерзавец этот ваш князь.
— Это мой отец, — чеканю, зло смотря в его глаза. С детства училась искусству двойных фраз. Когда прокручиваешь в голове одно, а говоришь другое. Ему я сказала: «Еще слово про моего отца, и я тебе глаза выцарапаю». И он понял, отошел и вернулся к кушетке.
— Можете идти, — кивает Ждан.
Я хотела встать, но вдруг меня как черт дернул! Раз все равно провалила задание, можно подумать о себе и сделать что-нибудь гадкое другим. Я же полукровка, значит, никого не удивит мое неправильное поведение.
— Нет! — резко говорю. — У меня тоже есть вопрос.
И наслаждаюсь их лицами. Что, получили, в-о-л-к-и?
— С чего ты решила, что мы ответим? — интересуется Ждан.
— А я все равно спрошу, — пожимаю плечами. — Так вот. Вы задавали такие вопросы, наверное, очень важные, очень нужные. И мне так вдруг интересно стало, для чего же заложнице быть столь образованной? Или что, — повысила я голос, — неужели если она будет красиво петь и на пяти языках болтать, то у вас ее в случае измены РУКА НЕ ПОДНИМЕТСЯ УБИТЬ?
Ох, какие лица! Искренне наслаждаюсь. Что, съели? Теперь я собой довольна, можно и уходить. Я сделала, что смогла, дальше пусть мой папочка Князь сам разбирается со своими соседями. Почему это должно меня заботить? Я же ему… не дочь.
Какой все-таки холодный пол, стоило подняться, как ноги тут же занемели. Ничего, скоро выйду в коридор, а там можно и пробежаться. Точнее попробовать, в корсете особо не разгонишься.
Дверь открыть я не успела. Передо мной появилась рука Радима, он уперся в гладкое дерево прямо перед моим лицом.
— Обиделась? — заговорил за спиной. — Полукровка — это понятие вашей страны, у нас такого нет. У нас все дети — законнорожденные, все равные. Просто нас предупредили, что для князя полукровки не представляют… ценности. Предупредили, что он наверняка захочет нас обмануть. Так что обижайся не на нас… на ваши обычаи.
Какое странное желание… оглянуться и на него посмотреть.
Рука медленно опустилась ниже, к ручке, и распахнула передо мной дверь.
Корсет почему-то не помешал мне долететь до кабинета Князя всего секунд за десять. Он меня ждал, и стоило мне войти, тут же понял, что ничего не получилось.
— Ты… — поджал губы.
— Сделала, что могла. Они догадались, когда узнали, что меня не учили ничему, кроме домашних дел.
Как же хочется домой, в свою комнату. Или на кухню к Глаше, поближе к горячему печному боку, в пряные душные запахи готовящейся еды.
— Сядь, — Князь не глядя махнул в сторону кресла и отвернулся к столу, странными мелкими движениями прикасаясь к лежащей на нем вещице. Как будто решался.
Его губы шевелились, но я ничего не слышала. Наконец, предмет оказался в его руке и поплыл ко мне медленно, как птичье перышко на ветру. Какая красивая вещичка, круглая золотая коробочка, кружевная с гладким верхом, на трех изогнутых ножках в форме когтистых звериных лапок.
— Бери. Отнесешь сейчас волкам. Попросишь от моего имени прощения и передашь этот подарок в знак моего глубочайшего раскаяния. Сделаешь все, что скажут. Поняла? Я жду полного послушания и только посмей ослушаться! Иди!
Шкатулка упала в мою ладонь, инстинктивно заставив пальцы крепко сжаться.