Я понял, что допустил серьезную ошибку, и предпринял обходной маневр.
– Не согласен. Наоборот, мы должны вылететь немедленно, а потом вернуться с более подготовленной экспедицией.
– Перестань, Гас, – возмутился Давидсон. – Такой случай выпадает раз в жизни.
– Ли, звездолетом командую я. Нам положено сделать короткую остановку и лететь дальше. Запасы продовольствия строго ограничены. Никаких научных исследований, иначе нам придется есть тех, кого мы поймали.
– Против такого довода не поспоришь, – после некоторого молчания ответил Холдрет.
– Ну, ладно, – неохотно согласился Давидсон.
Я решил рассчитать режим взлета и пошел в рубку. Там меня ждал сюрприз. Кто-то выдрал из гнезд пульта управления все провода. Несколько минут я не мог прийти в себя, а потом кинулся к вольерам.
– Давидсон! – позвал я.
– Что случилось, Гас?
– Срочно в рубку!
Он появился лишь через несколько минут, недовольно хмурясь.
– В чем дело? Я занят и…
– Посмотри на пульт!
Давидсон замер с открытым ртом.
– Немедленно позови Холдрета!
Пока он привел Холдрета, я снял панель и внимательно все осмотрел.
Мое настроение несколько поднялось. За пару дней повреждения можно было устранить…
– Ну что? Чьих рук это дело? – набросился я на Давидсона и Холдрета, когда они вошли в рубку.
– Если ты намекаешь на то, что это сделал кто-то из нас, – начал Давидсон, – то…
– Я ни на что не намекаю. Но мне кажется, что вы с удовольствием продолжили бы исследования. И наилучший способ сделать это – заставить меня чинить систему управления. Вы своего добились!
– Гас, – Давидсон положил руку мне на плечо, – мы этого не делали. Ни он, ни я.
Я понял, что он говорит правду.
– Кто же тогда?
Давидсон пожал плечами.
Они ушли к животным, а я постарался сосредоточиться на ремонте. Через несколько часов работы мои пальцы стали дрожать от усталости, и я решил отложить ремонт до следующего дня.
В ту ночь я спал плохо. Из вольеров доносились стоны муравьедов, визг, шипение, блеяние и фырканье других животных. Наконец около четырех утра я провалился в глубокий сон. Проснулся я оттого, что кто-то тряс меня за плечо. Открыв глаза, я увидел бледные лица Холдрета и Давидсона.
– Вставай, Гас!
– Какого черта!… – но меня уже тащили в рубку. Там я мгновенно пришел в себя.
Все провода, ведущие к пульту управления, опять лежали на полу!
Необходимо охранять рубку, – сказал я. – Один из нас должен постоянно бодрствовать. Кроме того, всех животных следует немедленно удалить из звездолета.
– Что? – негодующе воскликнул Холдрет.
– Он прав, – согласился со мной Давидсон.
Весь день я чинил пульт, а к вечеру первым заступил на вахту, с трудом подавляя желание вздремнуть. Когда Холдрет вошел в рубку, чтобы сменить меня, он ахнул и указал на пульт. Провода вновь валялись на полу…
Ночью мы все остались в рубке. Я чинил этот проклятый пульт. Но к утру оказалось, что все труды пропали даром. Никто не заметил, как это произошло.
Я вылез из звездолета и уселся на большой камень. Одна из собакообразных подошла ко мне и потерлась мордой о колено. Я почесал ее за ухом.
На одиннадцатый день животные перестали интересоваться нами. Они бродили по равнине, подбирая комочки белого тестообразного вещества, каждую ночь падавшего с неба. Мы назвали его манной небесной. Провизия кончилась. Мы заметно похудели. Я уже давно не подходил к пульту управления.
К вечеру Давидсон набрал ведерко манны, и мы устроили пир.
– Надо сказать, – заметил Холдрет, – звездолет мне порядком надоел.
Хорошо бы вернуться к нормальной жизни.
– Пошли спать, – предложил я. – Утром мы еще раз попробуем выбраться отсюда. Надеюсь, нам это удастся, – моим словам явно не хватало былой уверенности.
Утром я встал пораньше с твердым намерением починить пульт. Войдя в рубку, я взглянул на обзорный экран и замер. Потом вернулся в каюту и разбудил Холдрета и Давидсона.
– Посмотрите в иллюминатор, – попросил я.
Они кинулись смотреть.
– Похоже на мой дом, – пробормотал Холдрет. – Мой дом на Земле!
Мы вышли из звездолета. Вокруг собрались животные. Большой жираф подошел поближе и печально покачал головой. Дом стоял посреди зеленой лужайки, чистенький, сверкающий свежей краской. Ночью чьими-то заботами его поставили около звездолета, чтобы мы могли в нем жить.
– Совсем как мой дом, – изумленно повторял Холдрет.
– Естественно, – буркнул я. – Они воссоздали его по твоей памяти.
– О ком ты говоришь? – спросили в один голос Холдрет и Давидсон.
– Неужели вы до сих пор не сообразили, в чем дело? – я облизал пересохшие губы, поняв, что остаток жизни нам придется провести на этой планете. – Неужели не ясно, что означает этот дом? Это наша клетка. Нас, звероловов, здешний разум умудрился загнать в свой космический зоопарк!
Я взглянул на безоблачное, теперь уже недостижимое небо, поднялся на веранду и тяжело опустился на стул. Я смирился и представил себе табличку на изгороди:
"Земляне, звероловы.