И Егоров подробно рассказал подрывникам о масштабах диверсионно-подрывной работы на ближайшее время, о планах перестройки этой важной службы и учебе подрывников.
— Занятия начнем, как только оборудуем полигон. Руководить учебой буду я, — добавил он в заключение. — Изучать будем новые мины, способы их постановки и тактику применения. Время у нас ограниченное, придется учиться день и ночь. А по окончании подготовки уже каждый из вас в отрядах будет учить людей. Ну, об этом потом, а пока что, — глянул Алексей на часы, — вы свободны.
Это был приказ.
Партизаны неохотно расходились с «майдана». За столом на поляне остались двое: Егоров и Садиленко. Молча курили, украдкой поглядывая один на другого.
Первым заговорил Садиленко.
— Ты, Алексей Семенович, теперь старший над подрывниками. Возможно, мне, как говорится, и не с руки поучать начальника, — издалека и осторожно начал Садиленко, — но все же хотел бы дать тебе, новому у нас человеку, кое-какие советы. — Он прищурил глаза и глубоко затянулся дымом. — Сам понимаешь, большинство — с первых дней войны вместе. Каждый не раз лицом к лицу сталкивался со смертью, потому не боятся ни бога ни черта. У нас, минеров, свои порядки, свои законы и традиции, с которыми… ну, как тебе сказать? — Командир роты задумался, подыскивая слова, чтобы ненароком не обидеть-нового человека.
Егоров понял это:
— Выкладывай, Алексей Михайлович, все, что думаешь.
— Я хотел сказать… Да ты и сам знаешь, что за профессия у подрывников. Небось тебе известна поговорка: подрывник ошибается один раз в жизни. — Садиленко выдержал многозначительную паузу. — И наш генерал это понимает и высоко ценит нас… Мы у него на особом положении и подчиняемся только ему. Одним словом, — гнул свое Садиленко, — наш брат, подрывник, особого подхода требует.
— То есть? — переспросил Егоров.
— Уточняю: с минерами надо миром и ладом все решать… Не приказом, а добрым словом воздействовать советую на людей.
— Ну, разумеется, — с усмешкой согласился Егоров.
— А ребята у нас — во! — Садиленко оттопырил большой палец. — Хочешь, расскажу про каждого из них?
— Конечно хочу, расскажи.
— Новому человеку это просто необходимо знать, — нажимая на то, что Егоров тут «новый человек», начал Садиленко. — Взять хотя бы тех же Павлова с Клоковым. Вроде обыкновенные парни, а на их счету по нескольку подорванных эшелонов, а значит, немало уничтоженных гитлеровцев. Каждый из них стоит целой роты.
Садиленко увлеченно рассказывал о новых и новых эпизодах, называя фамилии подрывников, восхищаясь их смелостью, отвагой, риском. А Егоров слушал как-то рассеянно.
— Да ты, я вижу, товарищ Егоров, совсем и не слушаешь меня.
— Нет, почему же? — виновато улыбнулся Алексей. — Я слушаю и в то же время думаю…
— О чем, разреши поинтересоваться? — встревожился Садиленко.
Егоров не сразу ответил. Неторопливо достал из кармана папиросы, протянул пачку Садиленко. Закурили.
— О вас думаю, товарищ Садиленко, о ваших ребятах. — Егоров помолчал. — Вот ты все на смелость, самоотверженность, риск нажимал. Слов нет, это, конечно, необходимая черта подрывника. Впрочем, смелость и самоотверженность нужны любому солдату. И о подрывниках ваших, о тех же Клокове, Бондаренко, Павлове, да и о вас многое слышал еще в Москве и в штабе соединения. Слушал и завидовал вам, гордился, что на мою долю выпадет воевать вместе с такими отважными людьми. Вот я и думаю, как бы ваш опыт и вашу отвагу помножить на крепкую дисциплину. Цены бы вам не было…
— Ну, это уж вы слишком, — обиделся Садиленко.
— Почему же «слишком»? А в каком виде вы расхаживаете в роте? А «майданчик»? Да и комиссар намекнул, что в партизанской роте Садиленко многовато… партизанщины.
Садиленко покраснел.
— Ну, ладно, Алексей Михайлович, у нас еще будет время поговорить об этом. Сейчас хотелось бы посмотреть твое хозяйство, — поднимаясь из-за стола, сказал Егоров.
— Как прикажете, — обиженно произнес Садиленко. — С чего начнем?
— Хозяину виднее.
— Тогда пойдем по расположению лагеря, посмотришь наше житье-бытье, порядки, может, и изменишь мнение о нас, непутевых.
Егоров рассмеялся и обнял Садиленко за плечи.
Солнце уже поднялось высоко. Даже в лесу было жарко. Но лагерь жил своей обычной жизнью. Одни чистили оружие, другие чинили и подгоняли одежду, обувь. Некоторые, распоясанные и разутые, просто лежали на травке и спокойно провожали глазами проходящее начальство. Этим Садиленко молча показывал за спиной Егорова кулак. Стоял тихий говор, откуда-то из землянки доносилась песня.