А еще был соседский мальчик Гоша. Гошка, Гошенька...
— Мы тут с мамой купили комбайн, — сообщила ему как-то Лёка. — Ты знаешь, что такое комбайн?
— Конечно знаю! Он косит...
— Угу! «Косит»... Ну, ты выступил! Чтобы он нам дом скосил, да?! Комбайн — это аппарат для кухни, который взбивает!
Гоша удивился.
— Кто тебе подарил эту куклу? — изумленно спрашивает мать.
— Мальчик.
— Какой еще мальчик?
— Ну, просто мальчик... Обыкновенный... Гоша... Он рядом живет...
— Он за тобой ухаживает?
— А что значит «ухаживает»?
— Дарит кукол.
— Не кукол, а только одну куклу, — уточняет Лёка. — Это называется «ухаживает»? Как за больной? Почему?
Мать не отвечает. Смотрит пристально...
Глава 2
— А зачем ты пришла ко мне? — рассеянно спросил маэстро.
Хороший вопрос... И на него надо найти хороший ответ... Какой?
А главное, понравилось ему, как она пела, или нет? Лёка гадала, нервно и напряженно. Понравилось или нет...
— Чтобы вы помогли мне пробиться! — нагло заявила она. — Как любил говаривать наш первый господин президент дядя Миша, главное — начать, а потом углубить, а дальше — процесс пошел. Чудесная философия!
Нахальства ей не занимать.
— Вот как... Гм-м... — Маэстро окинул нее беглым взглядом. — Ко мне все приходят именно за этим. Но далеко не у всех хватает честности в этом признаться.
Смотри-ка, считает меня честной... Неплохое начало...
— А сколько тебе лет, откровенная детка?
— Не называйте меня деткой! — вдруг взорвалась Лёка. — В этом слове есть что-то нехорошее, какой-то дрянной, унижающий подтекст!
— О-о, да ты, оказывается, ершистая, будущая певица! Прямо взрывная волна, — усмехнулся маэстро и вновь задумчиво взглянул на Лёку. — У меня просто никогда еще не было женщины и ребенка в одном лице. А я всегда мечтал о ней, чтобы называть деткой. Не получилось...
Он встал и подошел к окну, внимательно рассматривая капли на стекле. Отличное занятие... Даже думать не надо...
— Мне на долю всегда выпадали солидные манерные дамы, — флегматично пожаловался маэстро. — Чопорные до безобразия. Ты даже представить себе не можешь, насколько это отвратительно! А чопорность, детка, сначала передается по наследству от матери к дочери, а потом ею заражаются в обществе, как гриппом. Но грипп проходит, а с этой мерзкой чертой по-прежнему рождаются и умирают.
Куда уж яснее, подумала Лёка. Прицеливается... Точнее, уже выстрелил и угодил прямо в цель... Да и как тут промахнуться, чего тут не попасть, если цель сама стоит у тебя на дороге. Бежать не собирается и всеми силами напрашивается на роль жертвы... Это сначала... Позже она планирует стать победительницей и завоевать весь мир...
— Ты принимаешь мое предложение? — Маэстро повернулся от окна.
Взглянул прямо и остро. Как следователь... Не хватало только лампы прямо в глаза...
Неужели есть на свете идиотки, которые отказываются?! Мать моя женщина... Да разве у начинающей певицы есть другой выход?! Большое спасибо, что этот подвернулся... Не всем так везет...
И Лёка с готовностью кивнула.
У маэстро в удивлении изогнулись красивые, похоже, выщипанные, как у женщин, брови.
— Но ты даже не спросила, что за предложение! И сразу согласилась?
Лёка в замешательстве открыла рот. О чем говорит этот холеный вальяжный господин?! Разве есть иное предложение, чем всем хорошо известное?!
Он засмеялся. Маэстро откровенно потешался, даже издевался над ней.
— Видишь, как ты испорчена, детка! Так рано! Откуда ты явилась, из какого захолустного городка, где все, видимо, судя по тебе, отравлено фальшью и грязью?
— Неправда! — вспыхнула Лёка. — У нас чудесный город! Красивый и чистый! И люди в нем очень хорошие! Там живет моя любимая тетя Соня!
— А-а, так ты приехала из Одессы? — хмыкнул маэстро.
— Вы насмехаетесь! — крикнула еще громче Лёка.
— Да нет, детка, и не думал. — Маэстро покачал красиво седеющей головой. — Ты очень напоминаешь мне нынче тучку небесную, вечную странницу... Сегодня утром в метро, когда ты ехала ко мне, тебе оттоптали в вагоне ноги... Ты устала и замучилась... Это правда... Ты рвешься вперед и вверх, но тебя словно кто-то туда не пускает... — Он глянул вопросительно. — Я угадал?
— Нет! — выпалила Лёка. — В метро вообще было пусто, как перед концом света... Во всяком случае, всемирный потоп налицо... Снова пошел дождь...
Маэстро чуть заметно усмехнулся. Где-то за облаками заморгало солнце, обещая прорваться сквозь хмарь.
— Зато лето было слишком жаркое... А если лето «радовало» дождями, осень просто обязана обогреть. И наоборот. Средняя годовая выдерживается неизменно. И в жизни тоже. Видишь ли, у меня такая несколько странная манера общения... Кто не привык к ней, еще с этим незнаком, тому поначалу возле меня тяжело и непривычно. Ты успокойся и спой мне снова «Ты поила коня...». А я послушаю. У тебя очень неплохо получается...
И Лёка вновь изумилась...
В то воскресенье Лёка, покинув дачу подруги, проголосовала на шоссе. Моментально рядом тормознула «тойота». Поворот не новый.
— Садитесь, раз завелись лишние деньги, — деловито пригласил бородатый водитель средних лет, распахивая дверцу. — Куда путь держим?
— В столицу нашей огромной родины, куда же еще? — Лёка шлепнулась на перегревшееся в постоянно влажном, словно банном воздухе и задыхающееся от духоты сиденье.
Какая-то ненормальная жара тянулась все лето... Постоянно хотелось смыть с себя липкую приставучую городскую пыль и выстирать платье и белье. Застыло разварившееся до блеклой вылинялой синевы небо, изрисованное самолетами, безжалостно изуродовавшими его в вышине, расчертив белыми растапливающимися линейками. Небу явно опротивели и наглые самолеты, и птицы, пытающиеся показать себя в полете, не понимающие, что часто отрываться от земли не стоит, и люди, глупые люди, которые пробовали разгонять насмешливые облака, издевающиеся над слабостью человечества.
Лёка вздохнула. Под прожарившимся на сковородке солнца и уставшим небом замерли измученные деревья и тощие бродячие собаки. Распаренный, еле двигающийся, выгоревший город... Он с нетерпением ждал осени и дождей.
Бородатый водила молча и угрюмо гнал машину в Москву, изредка посматривая на тихую, неподвижно и тоже безмолвно сидящую рядом Лёку. Странный мужик... Молчит и молчит... Может, немой, как Герасим?
Лёка вытащила из сумки зеркальце и полюбовалась на себя. Очень ничего... Ни следа поганой косметики на недавно умытом душистым мылом лице, детская прическа — волосы за ушки, бровки колосками... И ни малейшей завлекательности в чистом поднебесном взоре. Завлёкательности...