Маэстро усмехнулся.
— Точно не скажу. А вот зато тебе настоящая правда на прощание — ты уж прости меня, старика, за нее, детка... Ты сейчас катишься вниз, настойчиво и стремительно. И уже сильно приблизилась по уровню ко всем этим знаменитым воблам и сорокам. Опомнись, детка... Пока еще не поздно...
— Вниз?! Почему это вниз? — опять вспыхнула Лёка.
Не прощаясь, она в бешенстве вылетела вон. В саду на дорожке ей навстречу попался тот самый водитель, который привозил ее когда-то сюда. Взглянул насмешливо и недобро...
Вымотавшись к зиме полностью, Лёка внезапно заявила своему верному оруженосцу Эдгару, что желает отбыть на отдых. На неделю.
— Куда желаете? — спросил он, приготовившись записывать. Эдгар исполнял и роль ее секретаря. — Мальта? Канары? Мальдивы?
— В Купавну, — буркнула Лёка.
— Куда? — изумился Эдгар. — Никогда не слышал о таком городе... Это где? В Италии? В Испании? Или это Греция?
— Это Подмосковье, мальчик, — назидательно отозвалась Лёка. — Учи географию своей малой родины!
— А на фиг она мне? — обиделся Эдгар. — Я отдыхаю в других местах, от нее чересчур далеких.
Конечно, он ее не понял. Где уж там... И осмотрел с ног до головы, как прибабахнутую. Ну и ладно...
Только напрасно она рассчитывала, что здесь, в Купавне, станет легче. Глупая девочка... Все получилось наоборот...
Именно поэтому она так обрадовалась неожиданному появлению своего забавного случайного знакомого.
Неделю они провели вместе. Аркадий неизменно возникал рядом с Лёкой с самого утра и следовал за ней неотступно до вечера, прощаясь уже перед дверью ее номера.
Вовка радостно скакал возле них и вслушивался в разговоры, казавшиеся ему беспредметными. Дядька и эта известная певица, оказавшаяся его знакомой — так интересно! — говорили о погоде, о каких-то Шнитке и Свиридове, о Барсовой и Архиповой... Вовка представления не имел, кто это такие, а спрашивать и мешать разговорам не осмеливался.
Большое белое озеро Бисерово, мерно дышащее где-то в своей глубине, тихо подремывало, приглашая всех разделить с ним его многомесячный покой. Казалось, озеру не нужны бурные весенние всплески, взламывания льдов, крики прилетевших птиц, озабоченных любовью и будущими детьми... Суета ему не по сердцу. Озеру нравится спокойно и безмятежно блаженствовать подо льдом и снегом и ничего не ждать, не восставать, не поддаваться бунтарским весенним ломким настроениям, от которых добра ждать не приходится.
Лёка всматривалась в белую озерную безбрежность с завистью и все пыталась там высмотреть кого-то, большого и сильного... Но чересчур далекого от нее... Как он сказал тогда? «Слишком далекая Лёка...» Это правильно...
— Знаете, ведь это я вам пишу открытки с поздравлениями, — внезапно признался Аркадий.
Вовка в эту минуту ускакал далеко вперед.
— Ну да? — хихикнула Лёка. — А зачем?
— А разве вам не приятно их получать?
— Конечно приятно! А еще приятнее знать, что у меня есть где-то друг... Преданный и внимательный... Пусть даже не рядом...
Внезапно Аркадий остановился и резко схватил ее за плечи. Его пальцы без перчаток словно прикипели к рукавам ее дубленки.
— А вы... не хотите... чтобы он был всегда рядом с вами? Верный ваш охранник и защитник...
Последние слова дались ему очень нелегко. Широкими, по-мужицки грубовато сработанными пальцами — почему не наденет перчатки? ведь холодно! можно обморозиться! — он нервно мял рукава шикарной Лёкиной дубленки. И напряженно ждал ответа.
Лёка не решилась заглянуть ему в глаза. Подумала, что перед ней неуверенный в себе, замученный собственными несовершенствами и неумениями, всегда болезненно напряженный, исстрадавшийся человек, которого никому не видно и не слышно. Но именно такие, как он, всегда живут честно и становятся настоящими друзьями и преданными мужьями. Без всяких там условий типа «роди мне дочку...».
— Идет, — вдруг выдала она. — Давайте попробуем... — Пальцы на рукавах ослабли. — Жаль только, что больше не придется получать и читать ваши замечательные поздравлялки! И предупреждаю заранее: я довольно дрянная, беспринципная, недалекая Лёка... Я наделала за свою жизнь кучу ошибок, я психопатка, испорченная... Так что не обольщайтесь понапрасну!
— Ты! — пробормотал Аркадий и прикоснулся ладонями к ее зарумянившимся на морозе щекам.
Уверенность в себе пришла к Аркадию намного скорее, чем он ожидал. Он вообще на нее не слишком рассчитывал...
Какие холодные, просто ледяные у него ладони... Лёку затрясло. Она слишком перемерзла в своем долгом ожидании этого человека... Этого?! Глупости! Да теперь уже все равно...
— Наденьте, пожалуйста, перчатки! Все-таки зима!
— Только если ты мне скажешь «ты»! Иначе рискую остаться на всю дальнейшую жизнь без пальцев! По твоей милости!
— Пожалуйста, надень перчатки... — смущенно пробормотала Лёка. — Очень холодно... И нас может увидеть твой Вовка...
— Это чепуха, Леля...
— Как ты меня назвал? — в ужасе прошептала Лёка.
— Леля... А что?
— Да нет, ничего...
Аркадий удивленно глядел в ее глаза. Лёка молчала.
И он, наконец, отпустил ее, натянул перчатки и мельком огляделся: племянник с визгом валялся в сугробах и не замечал ничего вокруг.
Глава 22
Все в Таниной секте безоговорочно подчинялись старейшинам. А те толковали Библию, как им нравится, и «впаривали» это как истину в последней инстанции. Свободное мышление и независимость мнений в секте, разумеется, не приветствовались. Но Тане с ее небогатым умишком хватало и чужого. Она вообще не привыкла и не умела пользоваться своим собственным. И ее нисколько не смущало, что в секте люто ненавидели «большое» христианство — православие, католицизм, протестантизм — за то, что якобы там не следовали Библии буквально или трактовали ее по-иному. Дескать, «от лукавого все».
Дома Таню по-прежнему не видели. Она «пионерствовала», как это называлось в секте, — раздавала листовки и проповедовала по домам. Приходила — такая обаятельная, молодая, добрая, — прикрываясь красочными «Башнями», и начинала издалека: «А что вы думаете об окружающей жизни?», «Кто может изменить такую ситуацию в мире, где все правительства продались и нигде нет справедливости?». Затем она подсовывала людям талмуд типа «Познание, ведущее к вечной жизни» и приглашала на собрание. Если пойдешь — считай себя конченым человеком...
Таня избегала любых разговоров, на вопросы брата отвечала односложно, вела обширную переписку, сильно похудела, помрачнела и частенько ездила на какие-то конгрессы. Семейные даты игнорировала («от дьявола все»), а на свой день рождения выкинула подарок Аркадия — мол, нет у нас таких праздников. Несчастный Вовка проревел весь свой день рождения, не понимая, как же мама могла забыть о нем... Аркадий нервно кусал губы... Он уже знал, что дети, выросшие в семьях сектантов, часто даже не знают, сколько им лет.