— Светлан, мне кажется, что ты преувеличиваешь. Ну сидели эти сидельцы в своих заграницах, выдумывали всякую чушь. А теперь, если у них окажется реальная власть, они займутся реальными делами — и гораздо менее страшными, чем они себе насочиняли. Ты же тоже вон в мечтах всех их поубивал — но ты же не убийца?
— Возможно, вы и правы — помолчав, признал Светлан. — Но в таком случае мне будет неприятно сознавать, что я плохо выполнил свою работу, что я допустил ошибку. Я бы желал подать в отставку — чтобы не чувствовать своей вины перед вами если вы правы. Или чтобы не помогать своим бездействием разрушению России, если прав я.
— Поедешь в Болгарию?
— Нет, на Кубу. У меня там жена, скоро ребенок будет… Платили вы мне очень много, нам хватит на приличную жизнь. Да и без работы я не останусь: вы меня многому научили.
— Хорошо, езжай. Только подожди до завтра, и перед отлетом обязательно зайди ко мне. И тебе, и особенно мне нужно еще подумать. Договорились?
— Хорошо, зайду. Только я не передумаю…
Ольгинская консервная фабрика — очень небольшая награда тому, кто десять лет жизни потратил на работу "Штирлицем". Именно такая у меня возникла ассоциация: ведь Светлан на самом деле искренне ненавидел всех этих революционеров. Ненавидел, но улыбался им, был для них "своим" — адова работенка. И если эта фабрика поможет следующие десять лет хоть немного приблизить его жизни к райской, то пусть будет так. А нужные документы Мария Иннокентьевна подготовит…
Глава 41
Евгений Иванович волновался, конечно, сильно, но виду старался не подавать: все же должность обязывает. Как там Волков говорил про бегающих генералов? Вот-вот… и именно поэтому он внешне внимательно прочитал бумагу до конца, положил ее в папку — и лишь потом поднял глаза на вошедших. Те стояли молча, сами испугавшись собственного нахальства — но ведь человек-то делом занят, негоже его прерывать! Знали бы они, что читал, да еще столь внимательно, Евгений Иванович всего лишь вчерашний отчет заводской столовой о расходе картошки и прочих овощей…
— Я слушаю…
— Господин директор, вы уж извиняйте…
— Давайте к делу.
— Ну, эта… тут у Потехина, помощника мастера с инструментального, брат, значица, писарем при штабе… говорит, приказ пришел войскам нашим отступить…
— И что?
— Так это, завтра отступать приказано… а нам что тогда делать? Опять же, склады провиантские наши…
— И?
— Мы тут с обчеством подумали, опять же с профсоюзом… Прикажите оружейные комнаты распечатать. И патронов вы уж у господина Волкова попросите поболее. Со Старого Оскола али с Воронежа…
— Зачем?
— Войско то уйдет, а мы уж заместо него встанем. Иначе-то как быть-то?
— Тоже мне, вояки… Стрелять-то вы хоть умеете? Себя не постреляете?
— Так обучены ж, в дружину почитай все записаны. Да и не одне мы встанем. Харьковский ополченский полк решил остаться, четыреста сорок девятый. Генерал Будзилович давеча кричал, что военного министра-жида он не знает и знать не хочет и его полк уходить не будет… вот только патронов у них маловато. Опять же четвертый уланский… мы им поможем только. Кроме нас-то кто еще?
Евгений Иванович внимательно — и, как ему показалось, по-отечески — поглядел на стоящих перед ним рабочих. Вздохнул, снял трубку телефона:
— Будьте любезны, соедините меня с Александром Владимировичем… да… я жду.
А затем, положив трубку на место, нажал кнопку на новомодном аппарате-"селекторе" и попросил:
— Екатерина, подготовьте приказ: оружейные комнаты распечатать, оружие выдать рабочим под роспись.
Когда рабочие покинули кабинет, он снова тяжело вздохнул: "Как дети, ей-богу. Но если не они, то действительно — кто?". А затем, молча посидев в кресле еще несколько минут, вдруг встал, вышел в приемную:
— Катя, приказ готов? Спасибо. А теперь беги домой и чтобы через час с мамой и Сережей вы уже выехали в Воронеж, остановитесь в заводской гостинице. Возьмете голубую "Чайку", а я вас догоню через день. Если завтра к вечеру я не приеду, не ждите, отправляйтесь в Сталинград… и не спорь с отцом! Беги, время пошло! — добавил он любимую присказку Волкова.
Станислав встретил меня незатейливо:
— Привел?
— Кого?
— Ну, смерть. Тебя же за ней посылали?
Да, я обещал зайти к Славе, но немного задержался. Недели на две, не больше — потому что уже по пути из дому до конторы навалились новые дела.