К глубочайшему удивлению Временного правительства оказалось, что в России нет не только продовольствия, но и топлива. То есть где-то там в Донбассе уголь ковыряют, а в Баку еще и нефть из земли качают — но это далеко. Вдобавок донецкой уголек почти весь на месте и тратится, и до столицы мало что доезжает. Печки, конечно, можно и дровами топить — но ведь дрова из лесу сами в город не идут, а мужики возить отказываются, говорят, что лошадки с голодухи сани таскать не в состоянии. В Первопрестольной было еще не совсем грустно, все же дровами первая столица запасалась сильно заранее, а Петербург большей частью углем отапливался — к тому же из Англии привезенным. Последние три года — через Мурманск, но даже из Мурманска он "сам" только до Званки добирается — и двухмесячная "блокада" железных дорог наглядно показала, что сани готовить нужно исключительно летом. Народ в домах не замерзал все же, однако заводов в столице позакрывалось процентов восемьдесят — и рабочие, понятное дело, оказались без зарплаты. А провиант подорожал…
Князь Львов, видя полный развал, заявил "я так больше не играю" — и правительство возглавил уже Керенский. Кстати, немало меня удививший. Нет, вовсе не тем, что занял пост премьера, а тем, что на посту министра финансов повел себя очень грамотно. Хотя "керенки" и выпустил.
Царский рубль был валютой вполне конвертируемой, поэтому за границей российские бумажные купюры вполне принимались. Ну а так как в войну закупалось очень много всякого разного кой-чего, то в стране просто не стало хватать денег для наличных расчетов. Физически не стало — и Керенский напечатал четыреста миллионов "неконвертируемых" рублей. Имея золотой запас больше чем на миллиард, этим он эмиссионную инфляцию не породил (тем более, что под эмиссию он еще и депонировал соответствующее количество золота в нескольких госбанковских хранилищах), а свободный обмен новых денег на золото пообещал по окончании войны. Очень разумный шаг — вот только цены-то уже вверх поползли, и с эмиссией он слегка запоздал. Но не очень опоздал, а уже в должности премьера и по совместительству военного министра он тут же начал наводить порядок в войсках. Первым делом отменив выборность командиров и восстановив смертную казнь (например, за дезертирство).
Восстановить-то он восстановил — но и командиров старых стало меньше, и солдатикам многим это очень не понравилось. Да и то, что германское наступление почти тут же захлебнулось, тоже кое-кому поперек горла стало. И я, откровенно говоря, не очень-то и удивился, когда шестого марта шестнадцатого года телеграф разнес по стране известие о свержении Временного правительства Петросоветом. Поспешили ребята — ну как они теперь октябрят называть будут? Впрочем, придумают как-нибудь… фантазии у большевиков хватает. Немножко, правда, удивило, что "в этот раз" Советы не стали придумывать "комиссариаты" и Ленин был назначен "председателем Совета министров". А множко удивило то, что в правительстве именно большевиков оказалось всего двое: сам Ленин и, конечно, Троцкий. Член Центрального комитета РКП(б) и не член этой партии…
Народ в губернских городах и на Временное правительство особого внимания не обращал, а уж на "правительство Советов" вообще начхал — и совершенно напрасно, как я вскоре понял, это сделал. Под "народом" в данном случае подразумевались различные управляющие структуры губерний — и игнорирование нового "правительства" вышло им боком. Потому что ширнармассы — в отличие от "представителей власти" — правительство Ленина массово поддержали. Так как это правительство первым делом опубликовало два декрета: "Декрет о земле" и "Декрет о мире" — то есть то, о чем эти ширнармассы мечтали.
Понятное дело, что "декреты" эти мне почитать стало очень интересно — все же "исторические документы"! Думал, увижу в них истинную "государственную мудрость" — но все оказалось очень печально. "Декрет о мире" был всего лишь ни к чему никого не обязывающей писюлькой с благими пожеланиями (если не замечать явно отмеченного в тексте права "любой нации по решению партии на создание отдельного государства"). Что же до "Декрета о земле"…
Такое впечатление, что составители его воспользовались тем простым фактом, что большинство крестьян просто читать не умеют. Да, в первых строках было большими буквами заявлено, что "помещичья собственность на землю отменяется немедленно без всякого выкупа". Вот она, сбылась вековая мечта крестьянина! И дальше можно не читать — там и буковки поменьше, и что-то слишком много этих буковок… зачем они нужны, если и так все ясно?