— Да… забавный поворот… ну тогда значит тебя обворовывают вообще безмерно. Если мне память не изменяет, то у тебя доходы с американской торговли были в пределах трехсот-четырехсот миллионов в год… долларов. А тут вроде получается сильно больше.
— Ну нужно же запас на черный день иметь. Ну я и запасал немножко…
— Боюсь даже спросить сколько. Но тогда вроде все складывается… а то я уж испугался, что я считать разучился и мои планы все выкинуть придется. Ладно, об этом тогда можно и потом поговорить — если у тебя желание возникнет. А сейчас, Александр Владимирович, от Америки перейдем к России — в которой, боюсь, черные дни как раз и настают.
— Совсем плохо, да?
— Нет, все еще хуже. Ты знаешь…
Солнечные лучи, наконец, добралось до огромных "венецианских" окон гостиной и в комнате стремительно потемнело. Слава с недоумением уставился в окно: с утра вроде солнышко светило на чистом небе, а тут как будто черная туча его закрыла. Я неприлично заржал:
— Не обращай внимания, это дочь наша намудрила — чтобы днем не очень жарко было.
Дочь наша действительно "намудрила". Больше со скуки чем по необходимости она занялась подбором состава стекла, имеющего коэффициент теплового расширения в точности равный оному же у стали. И, химича с присадками, сварила стекло с начала с хлоридом, а затем и с бромидом серебра. Стекло с хлоридом не подошло — оказалось вообще электропроводным, а с бромидом — тоже не подошло… его просто никто проверять не стал. Так как стекла эти продемонстрировали потрясающий эффект: при ярком солнечном свете (при ультрафиолетовом, как чуть позже выяснилось) эти стекла темнели. А в темноте наоборот светлели — ну и для гостиной Машка окна из бромсеребрянного стекла и сделала. Я — когда первый раз увидел, как темнеют стекла — даже испугался, подумав что морфий меня до глюков довел. Забыл уже про фотохромные очки моего прошлого будущего…
Слава задумчиво покачал головой, еще раз внимательно посмотрел на потемневшее стекло и спокойно стал рассказывать о том, что творилось в России. А творилось, оказывается, такое!
Понятно, что промышленность встала полностью: ну не может она работать без топлива. Нет промышленности — нет продукции, продавать нечего — и не на что купить провиант. Его, конечно, можно просто отнять… Отнимали все — но почему-то даже крестьяне считали что это ненадолго: вот победят большевики "белых" — и все наладится. На юге-то провианта больше…
Корнилов, поднявший на юге России армию "против большевиков", сделал принципиальную ошибку, пригласив в союзники германцев. Настолько принципиальную, что его в конце концов расстреляли собственные офицеры, массово перешедшие после этого на сторону "освободителя Малороссии Сергеева". Не все перешли — но большевикам хватило, причем не только для победы над "белыми" на юге, но и для того, чтобы выгнать немцев с Украины. Впрочем, германцы и австрийцы особо не расстроились — они успели вывезти почти все, что хотели. Например, практически все продукты — и весь тягловый скот. Так что пахать стало не на чем — впрочем, и сеять нечего было. "В связи с тяжелым положением с продовольствием в городах" правительство вымело крестьянские запасы в нуль.
— Озимых практически не сеяли, а яровых вообще не будет: семян нет совсем. Говорят, в Сибири есть запасы, миллиона три-четыре тонн, но и их не на чем привезти. Сейчас на ходу меньше четырех тысяч паровозов, но ведь и исправных вагонов грузовых меньше ста тысяч осталось. Рабочие разбегаются… из Челябинска хорошо если четыре эшелона в сутки проходит. Максимум полторы тысячи тонн — и что они перевезут за оставшиеся три месяца?
— Я понял, ты предлагаешь срочно закупить тут и перевезти в Одессу, Новороссийск и Ростов кучу пшеницы. Тонн эдак миллионов десять, так?
— Было бы неплохо… тем более что ты говоришь, что запас есть на черный день. Куда уж чернее-то? Но я все же по другому поводу: зерно-то крестьяне сколько-нибудь найдут, по моим оценкам есть у них запасы в ухоронках, миллиона два на посев наберут, может больше. Но пахать там не на чем, трактора нужны.
— Ты хочешь забрать то, что строят в Венесуэле для американцев? Не дам, и причин две. Максимум я за три месяца смогу сделать тысяч восемнадцать — но за эти же деньги можно купить и даже перевезти в Россию тысяч двести коров и бычков. Но главное не в этом. Сейчас эти шестьдесят тысяч тракторов почти полностью удовлетворяют годовой спрос в США. А если они с рынка исчезнут, через пару месяцев рынок займут две-три уже американских компании — из тех, что сейчас по тысяче-полторы в год продают. Мне бы и не жалко — но пока американский фермер потребляет машину, разработанную пятнадцать лет назад, да при том еще специально упрощенную — а если этот рынок отдать, то через год в США такие машины появятся, какие мы себе и представить не можем. В отрасль деньги пойдут, инженеры — причем очень толковые инженеры — начнут драться не за десятки тысяч, а за многие миллионы долларов. Оно нам надо?