Капитан выпрыгнул на берег и спросил:
— Как больной?
— Не спадает температура, — ответил Лухманцев.
Капитан сел в коляску, а Лухманцев примостился на сидении сзади мотоциклиста.
Лейтенант Шакурский встретил их под порталом дома заставы и повел к себе врача переодеваться. Пошел переодеться и Лухманцев.
Послышался шум подъехавшей машины. Раздался резкий, повторенный несколько раз, сигнал сирены.
Лухманцев выглянул в окно.
У дома стоял зеленый крытый виллис с мокрым американским поникшим флажком на радиаторе.
— Майор Вульф спрашивает старшего русского офицера, — громко крикнул, открыв дверцу, но не рискуя высунуть голову под дождь, человек в штатском. По-русски он говорил плохо.
— Сейчас доложу, — сказал часовой.
Через несколько минут под портал дома вышел Шакурский. Он был в кителе и фуражке.
— С вами очень желает разговаривать майор Вульф, — сказал переводчик, все так же не высовывая головы из машины.
— Прошу майора войти сюда, — пригласил Шакурский.
Маленький переводчик выскочил из машины, припрыгивая, чтобы не промочить ноги в лужах, перебежал площадку перед домом и снял шляпу. Из виллиса показались длинные ноги в зеленых брюках, и вылез владелец их, складывавшийся, как перочинный нож, высокий майор Вульф. Медленно, словно не замечая дождя, прошел под портал и приложил небрежно два пальца к пилотке.
— Майор Вульф.
— Лейтенант Шакурский, — назвал себя начальник заставы.
Переводчик, держа в руках шляпу, быстро сказал:
— Это есть официаль визит. Американский зон бежал преступник. Осужден судом. Пожалуйста. Фамилия Штейнгартен. Американский застава имеет сведения, информация. Вчера перешел демаркационный линия, задержан вашим патрулем. Вот. Так.
Шакурский молчал. Майор Вульф вытащил из кармана пачку сигарет, разорвал целофанную обертку и протянул Шакурскому. Лейтенант отказался. Переводчик услужливо протянул зажигалку и майор прикурил.
— Американское командование настаивает на выдаче Штейнгартена, — быстро произнес переводчик. — Штейнгартен есть преступник и должен быть в тюрьме.
Лухманцев с тревогой смотрел на лейтенанта.
— Профессор Штейнгартен, — медленно и сухо сказал Шакурский, — является австрийским подданным. Почему же американские военные власти настаивают на его выдаче?
— Он нарушил американские законы.
— Разве законы Америки действуют и в Австрии?
— Эта страна под опекой Америки, — сердито сказал переводчик.
— Я веду переговоры не с вами, а с майором, — резко заметил Шакурский. — И будьте добры, скажите майору, что законы моей страны, которую я представляю, осуждают всякие действия против антифашистов, наоборот, — охраняют людей, которые любыми доступными им средствами боролись с фашизмом. И мне стыдно за американский военный суд, который мог бросить Штейнгартена, как при нацистах, в тюрьму. Может быть это грубо, но это так.
Переводчик перевел, и Вульф деревянно рассмеялся. Он похлопал Шакурского по плечу и что-то сказал переводчику.
— Он просит передать, — сказал переводчик. — Это политика. Его она не интересует. Преступник, нарушивший американские законы, должен быть возвращен в тюрьму. Майор и вы — солдаты. Оба вы выполняете свой солдатский долг. Майор уверен, что вы выполните свой солдатский долг.
— Да, я выполню его, — произнес Шакурский. Он начинал сердиться. — Мой воинский долг приказывает мне отказать в выдаче профессора Штейнгартена. Ни майор, ни я не имеем права судить австрийцев. У них есть свой суд. Он разберется в деле Штейнгартена.
Переводчик и майор посовещались.
— Ваше последнее слово? — спросил переводчик.
Каменное лицо майора Вульф было неподвижно. Казалось, что весь ход переговоров его мало интересует.
— Последнее.
Переводчик и майор опять обменялись несколькими словами.
— До свиданья! — переводчик надел шляпу.
Шакурский ничего не ответил.
Майор, выкинув языком сигарету изо рта, не прощаясь, пошел к виллису и, опять согнувшись, как нож, влез в кабину и втянул ноги. Припрыгивая, перебежал лужи переводчик, вскочил в машину и захлопнул дверцу.
На полном газу машина круто развернулась у дома заставы и стремительно помчалась по дороге, разметывая лужи.
Лухманцев облегченно вздохнул.
Он взглянул на небо. Над Австрийскими Альпами все еще шел дождь. Темные тучи закрывали горизонты. Этот дождь мог продолжаться неделю-две. Но в любой день могли рассеяться тучи, и тогда с вершин гор откроются далекие цветущие долины альпийских предгорий.