- Хорошо, мам.
- Спасибо, Андрюша, - хоть этого и не было слышно, но я ощутил, как она улыбнулась. – Да, и еще. Зайди, пожалуйста, за хлебом. Я сегодня приготовила котлетки, как ты любишь – в пароварке, и картошечки поджарила.
Напоминание о котлетах с картошкой вызвало очередной спазм в желудке. Сразу захотелось есть. Я глянул в монитор: не появился ли ответ от разработчиков? Пока все глухо. За окном тем временем вечерело. Засветились окна в доме напротив. Можно воспользоваться возникшей паузой и выполнить мамино поручение, а заодно и поужинать. Сообщение от Юбисофта я смогу получить и на смартфон. И если они дадут доступ, вернусь сюда и устрою себе ночную смену. Маме объясню, что подвернулась сверхурочная работа.
Дождь перестал, но воздух, напитавшийся влагой, обдавал холодным дыханием. Прояснившееся небо угасало в вечерних сумерках. Зажегшиеся фонари освещали мокрый асфальт. Пахло увядшей листвой. На магазинах сверкали яркие витрины и вывески. Мимо торопливо шагали прохожие. Проносившиеся машины расплескивали грязь из многочисленных луж.
Я свернул с улицы вглубь микрорайона. Здесь дорога не так освещалась, и было почти безлюдно. Разросшиеся тополя, полуголые, поднимались черными изваяниями по сторонам, создавая густую темень.
Тетя Лида жила в пятиэтажке, такой же, как и мы с мамой, построенной еще в середине прошлого века. Поднявшись на четвертый этаж, я позвонил. Тетя Лида открыла и впустила меня. Последнее время я редко бывал здесь, но еще с детства запомнил специфический запах тертых трав вперемежку с каким-то сладким парфюмом. Не скажу, что мне он нравился. Скорее наоборот. Но он не менялся годами и, казалось, был частью этой квартиры.
- Андрюшенька, раздевайся. Проходи на кухню.
- Да я ненадолго, тет Лид. Мама просила взять у вас настойку.
- Я все приготовила. Но без чая я тебя не отпущу. Ты уж сколь не бывал? Давай, проходи.
Раньше мы частенько приходили с мамой. Тетя Лида всегда угощала нас травяными чаями и пирогами то с вишневым, то с клубничным, то еще с каким-нибудь вареньем. Чаи особо меня не впечатляли, а вот пироги я любил. Такие вкусные могла печь только тетя Лида. Вот и сейчас я почувствовал запах печеного, пробившийся сквозь привычный густой аромат квартиры. Хотя дома меня ждали котлета с картошкой, я все же не рискнул отказаться от чая с пирогом. К тому же живот урчал от голода еще с обеда.
На кухонном столе, покрытом цветастой клеенкой, на широкой тарелке громоздились сложенные горкой куски пирога. Красные шарики вишенок выступали на смазанной вареньем поверхности. Тетя Лида проворно расставила кружки, тут же наполнив их зеленоватой жидкостью из пузатого заварника. Видимо, она ждала моего прихода и уже заранее приготовилась. Чай еще не успел остыть, и над его поверхностью поднимался едва заметный парок.
Я присел на табурет, старый, с облупившейся местами краской и сколотыми углами на прочных деревянных ножках. Этот табурет я помню еще с раннего детства.
- Как у тебя с учебой?
- Нормально.
- Ирина говорила, что ты устроился на работу.
- Ага, - я отхлебнул из кружки и откусил кусок пирога.
- Тяжело наверно?
- Справляюсь, - ответил я, жуя.
- Андрюша, мама велела не говорить, но я все равно тебе скажу. Она тяжело больна. У нее нашли опухоль. И мои лекарства вряд ли ей помогут.
Я перестал жевать. То, что с мамой что-то не так последнее время, я замечал, но не придавал этому особого значения. Полагал, что она сильно изматывается на работе, и ей просто нужен отдых. Но то, что у нее смертельная болезнь, я даже предположить не мог. Хотя, с чего я взял, что смертельная? Сейчас же лечат разные формы рака, и люди живут после этого долго.