Когда он вернулся домой, то нашел ответ на этот вопрос, когда младший брат Иван поделился с ним последними новостями из Кремля, в котором только что оставил свою службу.
— Брат Петр, слышал, к нам гость заморский ко дворцу явился? Герцог Иоганн Гольштейнский собирается к царевне свататься. Уж народу набежало поглазеть на его въезд в Фроловскую башню, что воробьев поклевать рассыпанное зерно из разорванного мешка, — оживленно сказал он, поцеловавшись при встрече с старшим братом.
Петр застыл от такого известия.
— Как же герцог сватается⁈ Ведь царевну хотели за императора Священной Римской империи выдать, — растерянно пробормотал он, едва обрел дар речи.
— Ну не желает басурманин нашу светлую православную веру принимать, а принц датский готов креститься ради того, чтобы получить в жены Ксению Борисовну, — пояснил Иван старшему брату, больше интересующемуся военными делами, чем дворцовыми слухами и сплетнями. Он и за обедом продолжал говорить об иностранном госте, гадая, когда же поженятся Иоганн Гольштейнский и царевна Ксения, но видя, что старшему брату в тягость этот разговор и Петр все больше мрачнеет, умолк и поспешил откланяться после последней чаши вина.
Петр, еле дождавшись отъезда младшего брата, тут же отправился к травнику Трифону, который недавно обещал ему дать любовного зелья, способного пленить сердце царевны. Этот «травник» лишь для прикрытия звался травником, на самом деле Трифон издавна был известен в Москве как чернокнижник, умевший напускать порчу на врагов своих богатых заказчиков и привораживать кому женихов, а кому недоступных красавиц. К нему и обратился в минуту отчаяния Петр Басманов, не желавший, чтобы его избранницу отдали за шведского принца. Трифон пообещал влюбленному воеводе, что своим чародейством будет отваживать от царевны женихов за щедрое вознаграждение и до сих пор слово свое держал.
Чернокнижник жил неподалеку от Бездонного озера, где соседями ему приходились медведи, волки, лисы и барсуки, и найти его в глухом вековом бору было не так-то просто. Можно было кругами ходить около Бездонного озера час за часом в этом глухом углу и без толку. Но Петр, обладая упорным нравом не сдавался судьбе и, когда только взошедшая луна засеребрила лес и сова начала ухать где-то в непроглядной чаще он выехал на чалом коне по высоким травам к ладно скроенной избе.
Завидев заветное строение Петр Басманов воспрянул духом и, соскочив с коня прямо возле избы начал громко колотить тяжелой плетью в дверь, крича:
— Трифон, открой, проснись, Трифон! Колдун проклятый, что ты не открываешь и так крепко спишь, словно вином упился!!!
Несмазанная дверь натужно заскрипела и на крыльцо вышел одетый в серый кафтан высокий мрачного вида старик с пегими волосами и крепко сжатыми губами. Однако голос его зазвучал мягко и умильно, когда он обратился к молодому гостю:
— Что ты, Петр Федорович, так нетерпелив? Али беда какая с тобой стряслась?
— Да, беда! — тяжело дыша, подтвердил молодой Басманов, и пожаловался: — Царевну хотят за нового басурманина отдать. А не ты ли обещал мне, что она непременно моею будет?!!
— Заходи, окольничий, заходи, воевода, — стал приглашать гостя в избу чернокнижник. — В ногах правды нет, да неровен час кто услышит нашу потаенную беседу.
— Кто же нас здесь услышит, медведь какой неповоротливый⁈ — хохотнул Петр Басманов.
Старик еще более сумрачно на него посмотрел и ответил:
— А хоть бы и медведь! Один Бог ведает кто может к нам приблизиться под звериной личиной.
Затаенная угроза, прозвучавшая в голосе старого отшельника, заставила Басманова оборвать всякий смех, и он послушно последовал за Трифоном в избу.