Выбор Петра пал на одну из горничных царевны — Лукерью. Девица была понятливой, проворной и все вилась возле него, когда он в Запасной дворец на половину царской семьи заходил, свои услуги ему предлагала.
Лушка сразу закивала головой в ответ на его предложение — согласилась заветный гребень добыть за щедрое вознаграждение, не побоялась за червонцы предать царевну и нарушить свою клятву верности ей. Только условие Петру Басманову поставила в полночь в терем царевны прийти, и сразу произвести обмен гребней во избежание обыска вдруг некстати проснувшихся мамок. Это предложение отвечало заветным чаяниям молодого воеводы, и они условились встретиться в назначенную ночь, во время которой Лукерья должна была прислуживать царевне. Изменщице-горничной повезло незаметно поменять гребни, ее молодая хозяйка не смотрела за ней и не до сохранности вещей ей было.
С вечера пошел долгий нудный дождь, и Ксения легко погрузилась в тяжелый сон под частый шум падающих дождевых капель. Она продолжала тужить по своему умершему заморскому королевичу и забывала свое горе невесты-вдовицы только приняв крепкое маковое снотворное, дарившее ей желанное забытье.
Ксения благополучно проспала полночи в своей опочивальне и проснулась от холодного сквозняка, мерзлыми щупальцами шарившего по ее телу. Плохо закрытая створка окна открылась от сильного порыва ветра и на небе в проеме виднелась полная ноябрьская луна, мерно проплывающая мимо темных туч и ярких звезд. Дождь перестал поливать крышу терема и пустые ветви фруктовых деревьев, лишь ветер гулял по садовым дорожкам. Яркая луна освещала опочивальню царевны не хуже восковой свечи и ей хорошо была видна обстановка ее спальни.
Девушка поежилась, прикрыла плечи шерстяным платом и позвала Лукерью закрыть окно. Ответом ей стало молчание, лишь неподалеку от нее храпела на широком сундуке ее нянька Агафья.
Прошептав молитву Ксения поднялась с кровати и решила закрыть окно своими руками, полагая, что Лукерья вышла из ее опочивальни по нужде. Но прозвучавший с сеней сдавленный крик девушки заставил ее забыть о этом намерении, и она поспешила к ней, беспокоясь об ее судьбе.
В сенях царевна увидела страшную картину — воевода Басманов яростно душил Лукерью, а та, жалобно хрипя, пыталась освободиться от его сильных рук, тщетно разжимая железные тиски своими нежными пальцами.
— Петр Федорович, что вы творите⁈ — в ужасе воскликнула Ксения. Воеводу она сразу узнала, Басманов был в числе приближенных ее отца, и она часто видела его сквозь смотрительную решетку Грановитой палаты во время торжественных приемов родовитых бояр и иноземных послов.
Молодой воевода быстро поднял голову, увидел царевну и побледнел как смерть. Лушка упала как сноп у его ног, но он, не обращая на нее внимание, нерешительно сделал шаг по направлению к Ксении, протягивая к ней руки.
Еще больше испугавшись, Ксения попятилась назад, намереваясь скрыться от него в своей опочивальне. Она подумала, что воевода Басманов сошел с ума, если хотел убить ее горничную, и сейчас он по всей видимости вот-вот набросится также на нее. Но Бог смилостивился над ней. Шум в сенях царевны услышали сторожевые стрельцы и многочисленный топот их крепких ног раздался в начале галереи.
Выражение непередаваемой муки появилось на лице Петра Басманова, едва он понял, что рискует быть обнаруженным дворцовой стражей и возможность перемолвиться словом с любимой девушкой им уже утрачена. Как изгнанник из райского сада он жалобно посмотрел на царевну, глубоко вздохнул, и пустился бежать к противоположному выходу, стараясь не попасться на глаза стрельцам.
Ксения бросилась к полузадушенной девушке и приподняв ее, жалостливо начала спрашивать:
— Лушенька, да что же здесь произошло? За что воевода так зло с тобой обошелся, чуть жизни не лишил?
Лукерья долго не могла вымолвить слова, затем сипя призналась со слезами на глазах:
— Ох, прости меня, Ксения свет Борисовна! Воевода Басманов хотел приворожить вас к себе, царевна, просил меня ваш гребень отдать ему за щедрое вознаграждение с его стороны. А я люблю его, проклятого, и вместо вашего орехового дала ему свой простенький березовый гребешок, тоже приворожить его хотела. Он заметил подмену, тогда крепко осерчал на меня, и начал душить, — и горничная снова заплакала навзрыд.