Борис Годунов пошел на крайний шаг — открыл царские амбары, чтобы накормить умирающих от голода людей. Узнав о столь щедром жесте самодержца, в Москву потянулись толпы голодающих со всей страны. Они бросали маленьких детей и свои скудные хозяйства ради обещанного государем хлеба.
Однако царских запасов не хватало, чтобы накормить всех и Великий голод по-прежнему терзал Русь. В городах и деревнях уже давно съели всех животных, включая домашних кошек, бродячих псов и даже крыс. Как только последние запасы иссякли, началось людоедство. Крестьяне заманивали путников в избы, убивали их, а трупы разделывали на части и складывали «на мороз», чтобы не портились.
Нередко бывало, что съедали не только заблудившихся странников, но и слабых членов своих собственных семей, стариков и детей. Деревенские мужики, не в силах дольше терпеть нужду и голод, убегали в леса и присоединялись к промышляющим разбоем вольным казакам. Ко всем этим бедам добавился наступивший в стране массовый мор.
В одной только Москве умерло более ста тысяч человек. В народе начало зреть недовольство, стала закипать едва сдерживаемая ярость. Ширились слухи, будто знатные господа имеют хлеб в закромах, но специально его придерживают и не продают. Доходило до того, что зерно просто сгнивало в подполах и амбарах, в то время как сотни тысяч людей умирали от голода. На дорогах разбойничали казаки, то и дело вспыхивали бунты. Волна народного гнева вылилась в несколько массовых восстаний.
Одно из крупнейших, под руководством атамана разбойников Хлопка Косолапа, в 1602–1603 годах охватило двадцать уездов. Разбойники бесчинствовали страшно, никому не давая пощады. Отряд Хлопка насчитывал шестьсот человек, однако повстанцев повсеместно поддерживало крестьянское население. В битве против шайки Хлопка Косолапа погиб младший брат Петра Басманова Иван. Убитого воеводу Петр с почестями похоронил в Троице-Сергиевом монастыре, где ранее упокоилась его жена Дарья с маленьким сыном.
Затем грянул роковой 1604 год.
Год 1604-й стал «последней каплей», от которой чаша терпения измученного, согласного терпеть царскую власть Бориса Годунова народа переполнилась. Лето того страшного года оказалось самым холодным за всю историю Русского государства. Приезжавшие в Московию иностранцы поражались стоявшей в июле странной погоде.
На улицах лежали сугробы, доходившие взрослому мужчине до колена. Крестьяне ездили на зимних санях с полозьями. Холод стоял такой, что птицы падали на лету. Ни о каком урожае и речи быть не могло. Народ с отчаяньем ожидал конца света и уже открыто ходили слухи, что три неурожайных года и гибельный мор — Божье наказание за то, что царский венец оказался на голове Бориса Годунова. Его правление «не угодно Господу», вот и шлет Творец на землю русскую одну беду за другой.
Все эти бедствия вконец потрясли великое Московское царство. Все были недовольны, все роптали и все страшились не одного суда царского, но и суда Божия. Всем очевиден был Божий гнев, так сильно каравший всё царство за грехи подданных и беззакония правителей. Но не видно было смирения, покаяния и исправления. Шатание росло, а с ним росло и ожидание больших бед, ещё большего наказания Божия. И широко прошла в народе молва, что начались великие знамения и чудеса, и что они предвещают наступление настоящей беды. По ночам видны были световые столпы на небе, которые, сталкиваясь друг с другом, представляли сражение воинств; они светили подобно ясному месяцу. Иногда восходили две и три луны, два и три солнца вместе; страшные бури низвергали городские ворота и колокольни; женщины и животные производили на свет множество уродов; рыбы исчезали в воде, птицы в воздухе, дичь в лесах; мясо же, употребляемое в пищу, не имело вкуса, сколько его ни приправляли; волки и псы пожирали друг друга, страшно выли в той стране, где после открылась война, и станицами рыскали по полям, так что опасно было выходить на дорогу без многих провожатых.
Русские не ведали, что жители других стран тоже страдает от голода и холода, что зимой замерзают прежде теплые проливы Босфор и Дарданеллы, соединяющие Черное море со Средиземным, и не хотели знать. Объятые животным ужасом они молились в церквях Богу и святым о спасении и как бы в ответ им в Речи Посполитой появился Самозванец, назвавшийся царевичем Дмитрием — младшим сыном Ивана Грозного.