Сердце Ксении сжималось от страха за участь любимого отца, столкнувшегося со столь грозным противником, слышала она как все больше растет ропот против его правления, о себе же царевна больше не беспокоилась. Борис Годунов пытался снова устроить судьбу дочери и посольство во главе с думным дворянином Михаилом Татищевым отправил в Грузию в 1603 году к царю Картлийского царства Георгию, у которого были взрослые сыновья. Предполагалось, что Ксения свяжет себя брачными узами с царевичем Хозроем, а брат Ксении, Федор Борисович женится на царевне Элене. Царевич Хозрой после обстоятельных переговоров уже собирался выехать в Москву венчаться с царевной Ксенией, но его задержали волнения в Дагестане, и после этого ему уже было не до женитьбы.
Ксения равнодушно приняла новость об очередной неудаче своего отца выдать ее замуж. Она уже смирилась с мыслью, что ей не суждено стать счастливой женой и матерью, и по-прежнему считала себя вдовой умершего принца Иоганна, которому ей надлежало хранить верность. Делом своей жизни Ксения начала считать молитвы и богоугодные дела во имя спасения своей семьи и находила утешение в рукоделии. После известия об расстройстве сватовства она взялась вышивать новый индитий — покров на жертвенник для собора Василия Блаженного, копируя прежнюю свою работу «Предста Царица одесную Тебе», на котором к ногам Иисуса Христа припадают чудотворцы Сергий и Никон Радонежские.
В этой работе Ксения использовала комбинации из пятнадцати различных узоров и швов на испанском рытом бархате, декорированном ветками с плодами граната. Контуры всех фигур она украсила жемчугом, а одежду Иисуса Христа и Богоматери, их венцы драгоценными камнями.
Посмотрев в окно на почти зимний пейзаж, царевна снова усердно взялась за свой труд вышивальщицы. Больше она не звала милых подруг к себе на посиделки, не хотела им портить настроение своей печалью и тоской. Ей осталась одна отрада жертвовать свои вышивки московским церквям и творить милостыню страдающим от голода беднякам. Особо она молилась о здоровье отца. При известии о вторжении войск Самозванца царя Бориса хватил удар, и с тех пор он плохо говорил и с трудом ходил, приволакивая ногу.
Петр Басманов, подняв голову, неотрывно смотрел на профиль девушки в окне, склоненной над своим вышиванием. Уже шел третий год его безоглядной любви к Ксении Годуновой, но она не только не приблизилась к нему, а стала еще более недосягаемой и недоступной для него. Ужас, который Петр заметил в глазах царевны, когда она его застала с Лушкой показал ему, что любимая не питает к нему ни малейшей сердечной склонности. Это по своей сердечной доброте Ксения не выдала его стрельцам, оттого они погнались за ним по ложному следу, и не пожаловалась отцу. Молодой воевода не обманывал самого себя — царевна намеренно сторонилась его после нечаянного разоблачения в деле с гребнем, — и эта ее холодная не расположенность к нему вызвала в нем такое уныние и упадок духа, что он оставил всякие попытки завоевать ее сердце и довольствовался лишь редкой возможностью видеть ее издалека. Тихие слезы, катившиеся по ее исхудавшим щекам, огненными каплями падали ему на сердце — Басманов с болью сознавал, что он их причина. Если бы не он и не его козни с чернокнижником Трифоном, то Ксения обрела заслуженное счастье с принцем Иоганном. В первый раз влюбленный воевода задумался не над удовлетворением своей любовной страсти, а над страданиями бедной царевны, которой не повезло стать предметом его самой пылкой и безнадежной любви. Она ничем не заслужила выпавшего на ее долю жестокого горя, а также мучительных разочарований, следовавших одно за другим. Все живые существа, окружавшие ее, видели от нее только добрую заботу и нежную ласку, и отвечали ей беззаветной преданностью. К ней в горницу часто вбегал за угощением огромный сторожевой пес Полкан, — лохматый страж лютый к чужакам, беспощадный как оголодавший волк. Но в присутствии царевны Ксении он делался тихим и смиренным как ягненок, и ласковое прикосновение ее пальцев к его густой шерсти, еда из ее рук было для него величайшим удовольствием в жизни. И радостный пес без устали махал своим лохматым хвостом возле молодой хозяйки, подметая пыль на полу, пока она гладила его по голове.
Петр ощущал почти тоже самое, что этот бессловесный зверь, льнущий к Ксении, и невольно задумался над тем, чем он заслуживает чудесную царевну, что дерзает о ней мечтать. Напрасно он желает сделать ее своей женой, если она столь недоступна для него как сверкающая в вышине ночного неба звезда. Ему остается только попытаться подвигами на поле военной брани заслужить ее внимание и может быть застенчивую улыбку, подаренную ему исподтишка из чуть приоткрытой фаты.