— Гришка, это ты?!!
И впрямь Григория Отрепьева было не узнать. Вместо бежавшего в лохмотьях молодого инока перед Басмановым гарцевал польский королевич на отборном аргамаке с роскошным оружием. Только две бородавки на лбу и щеке предательски выдавали в нем прежнего опасного расстригу.
— Я, я!!! — радостно закивал головой Григорий Отрепьев, очень довольный ошеломительным впечатлением, который его персона произвела на царского воеводу. — Ну что, Петр Федорович, не ожидал снова меня увидеть? А я говорил в нашу первую встречу, что еще пригожусь тебе, и свои обещания я исполняю!
И он заливисто рассмеялся.
— Да чем ты мне пригодишься, пес смердящий!!! — снова возмутился Петр Басманов. Он пришел в себя и весь кипел негодованием, глядя на молодого собеседника. — Уймись, Гришка, покайся в своих злодеяниях. Царь Борис милостив, не станет сурово карать тебя, и ты успеешь очистить свою душу в монастыре, где проходил послушание.
Отрепьев искоса посмотрел на него и ответил:
— Новгород-Северский почти разрушен моими войсками, тебе этого мало? Только память о милости, которую ты в прошлом оказал беглому иноку, удержала меня от того, чтобы окончательно не сравнять крепость с землей. Присоединяйся ко мне, орел-воевода, как въеду я царем в Москве, то пожалую тебя, будешь превыше всех бояр в столице, названным братом мне станешь.
— Да какой из тебя царь, расстрига?!! — не поддался заманчивым посулам Петр. — Не по Сеньке шапка! Смотри, ой смотри, Гришка — высоко взлетишь, а упадешь — костей не соберешь!
— Я ничего не боялся в Макарьевском монастыре, а сейчас и подавно страха не ведаю, — забавляясь угрозами Басманова ответил Самозванец. — Ну что, перейдешь на мою сторону? Соглашайся, пока я добрый.
— Дай время на размышление, — хмуро отозвался Петр, сердясь на самого себя, что приходится ему прибегать к уловкам и обману, недостойными для царского воеводы.
— Думай! — кивнул в знак согласия его собеседник, и предупредил: — Завтра утром приеду за ответом.
Ничего не ответил ему Петр. Еще больше нахмурясь, он повернул в обратную сторону своего коня и въехал в крепость с холопами.
Ночь прошла в Новгород-Северском относительно спокойно. Утром, едва взошло солнце, Самозванец уже был тут как тут. Уверенный, что Басманов никуда от него не денется и готовит от безвыходности к сдаче город он подъехал чуть ли не вплотную к крепостной стене и громко позвал:
— Эй, Петр Федорович!!! Спишь ты еще, что ли?
На стене тут же показался Басманов и с угрозой:
— Хотел моего ответа, вот тебе мой ответ! — развернул в сторону Отрепьева бронзовую пушку с барельефным изображением медведя, с размаху зарядил ее шестнадцатикилограммовым ядром и, после поджога фитиля, выстрелил ею в сторону Самозванца.
Паны из свиты Лжедмитрия рассыпались по полю словно вспугнутые цыплята, сам он, ловко усмирив своего беспокойно ржущего коня, громко рассмеялся и крикнул:
— Благодарствую, что снова не погубил меня, Петр Федорович! —
и отвесил Басманову шутовской поклон. — Передумаешь, милости прошу в мой шатер!
Сказав эти слова, Отрепьев резко дернул за поводья и поскакал назад в свой лагерь. Петр только плюнул ему вслед, твердо убежденный в том, что он никогда не предаст своего благодетеля Бориса Годунова, отца ненаглядной царевны Ксении. Да и кто с расстригой свяжется не только жизнь, но и душу свою потеряешь.
Нужное время воевода Басманов все же выиграл от переговоров. В прошлый день, по возвращении в крепость он отправил гонцов за подкреплением из городов, сохранивших верность Годунову. Отряд царских войск, действовавших неподалёку от Новгорода-Северского, 14 декабря предпринял успешную попытку прорваться в осаждённую крепость и соединились с ее защитниками.
Но царские воеводы во главе с князем Федором Ивановичем Мстиславским, отправленные на помощь Басманову, действовали вяло и нерешительно. Они прибыли в окрестности Новгорода-Северского 18 декабря и провели три дня в полном бездействии. 20 декабря войска выстроились друг против друга в поле, но дело ограничилось мелкими стычками. Только Басманов беспрестанно палил из пушек и делал частые вылазки. 21 декабря началось сражение в урочище Узруй под Новгородом-Северским, закончившееся ранением князя Мстиславского. От уничтожения его войско спасла лишь несогласованность действий польских командиров.
А 21 января 1605 года воеводы Бориса Годунова, объединившись, одержали победу над войском Лжедмитрия, разгромив его в битве при Добрыничах. Спасая свою жизнь, Самозванец бежал в Путивль.