Глава 7
Москва встречала героев-победителей праздничным звоном колоколов, ликующими толпами горожан и торжественным выездом высокопоставленных бояр, отправившихся приветствовать спасителей от полчищ поляков и изменников от имени царя.
Долгожданная победа над Самозванцем, одержанная во многом благодаря стойкости и мужеству Петра Басманова окрылила Бориса Годунова и его здоровье значительно улучшилось. Он стал щедро награждать своих верных воевод и из царских рук Басманов получил золотое блюдо с червонцами, множество серебряных сосудов, богатое поместье, сан думного боярина и две тысячи рублей серебром. Во время приема английских послов новоиспечённый боярин впервые был назван Белоозёрским наместником, и отданы ему были в управление земли Белоозерского княжества, где находился Кири́лло-Белозе́рский монастырь — место упокоения его отца Федора Алексеевича.
Больше остальных воевод царь Борис одарил своего любимца, даже больше, чем князя Мстиславского, но видел царь, что не рад Петр Басманов его щедрости, словно все богатые дары являлись ничтожной пылью в его глазах. Даже желанное Белоозерское княжество не заставило обрадоваться молодого воеводу и просветлеть его взор.
Поразмыслив об подавленности воеводы Басманова Борис Годунов почувствовал что-то вроде озарения, будто ему молчаливые ответы на его вопросы были даны свыше. Понял он, что любовь Петра Басманова к его дочери Ксении не была пустой блажью, а она все росла со временем, пока не превратилась в грозную силу, грозящую все смести с своего пути. Золото, серебро, драгоценные самоцветы, власть и почет теперь не имели никакой цены в глазах воеводы, если он жил в отдалении от любимой им всем сердцем царевны и не имел возможности видеть ее. Более двух лет вдовел Петр Басманов, но ни разу не сделал попытки жениться во второй раз, хотя Москва была обильна богатыми, знатными и красивыми невестами. Он отвергал как его царское сватовство, так и предложения столичных вельмож породниться с знатными влиятельными семьями. Такое поведение Петра Басманова вызывало всеобщее изумление. Редко русский дворянин ходил неженатым, если только болезнь не была тому причиной, и не имел он намерения уйти в монастырь. В глазах православных людей не принято зрелому мужчине быть холостым, да еще если на нем лежала обязанность продолжить свой род. Но Басманов оставался равнодушным как к увещеваниям почтенных бояр, своих родственников, так и к их упрекам.
«Должно быть это неспроста, суженого конем не объедешь, — сосредоточено наморщив лоб, думал царь Борис. — Теперь понятно, почему терпели неудачу все мои многолетние усилия устроить судьбу моей голубки Ксении. Бог предназначил ей в мужья Петра!».
На душе у Бориса Годунова стало так легко, словно он нашел разгадку давно мучившей его тайны. Он немедленно призвал к себе жену и облегченно вздыхая начал рассказывать ей к какому пришел решению относительно судьбы их дочери.
— Марьюшка, неверно мы делали, когда искали для нашей кровиночки иноземных принцев и заморских королевичей. Бог покарал за нашу гордыню ни в чем не повинную Ксению, страдающую в горьком одиночестве. Я знаю, более верного и преданного супруга, чем Петр Басманов, мы для нее не найдем, он доказал это, когда рискуя жизнью не сдал Новгород-Северский в самый тяжелый и безнадежный для наших войск час. Так что, иди к Ксении, скажи ей пусть она готовится к обручению с предназначенным ей Богом женихом, — твердо произнес царь.
Марию Григорьевну чествование ненавистного ей Петра Басманова в Кремле привело в изрядное раздражение; он по-прежнему был для нее что бельмо на глазу. А решение мужа выдать замуж дочь за воеводу, в котором она видела своего родового врага вовсе возмутило ее до глубины души. Но, опасаясь за пошатнувшееся здоровье супруга она промолчала, и потом, войдя в покои Ксении мрачно сообщила ей как намерен распорядиться ее судьбой отец.
— Как, батюшка хочет выдать меня за Петра Басманова!!! — Ксения с ужасом посмотрела на мать. — Родимая, это злобный с крутым нравом воевода что хищный волк, без раздумий терзающий людей. Он чуть не задушил нашу беззащитную горничную Лушу, когда та вздумала утаить от него мой гребень для приворота и заменить своим. Только мое появление спасло ее от верной смерти.
— Это та Лукерья, что пошла замуж за стремянного Филимона Извекова? — спросила, вспоминая царица Мария.
— Да, она, — кивнула головой Ксения. — И до сих пор благодарит Бога за то, что он спас ее моими руками от Басманова. Матушка, молю тебя, огради меня от него!